Вслед за тем, как мы обсудили вчера трёхчастное подразделение человеческой души – на мир представлений или мир идей, мир эмоциональных импульсов и мир волевых побуждений, было бы теперь любопытно задаться вопросом: какую роль должно играть самовоспитание, культивирование нашей душевной жизни, дабы осуществлять соответствующую самостоятельную работу в направлении надлежащего развития и формирования этих трёх частей нашей душевной жизни? Здесь мы отталкиваемся прежде всего от жизни наших волевых импульсов и спрашиваем себя: какие качества необходимо нам культивировать в первую очередь, если мы желаем благоприятным образом воздействовать на нашу волевую жизнь?

Наиболее благоприятное воздействие на нашу волевую жизнь оказывает такая жизнь, которая всем своим естеством направляется на постижение кармы; можно было бы также сказать, что это такая душевная жизнь, которая стремится к тому, чтобы в качестве главнейшего свойства развить невозмутимость и покорность собственной судьбе. А какой лучший способ приобрести такую покорность, такой душевный покой, кроме как сделав карму настоящим содержанием жизни.

Но что это значит – сделать карму подлинным жизненным содержанием? Значит же это не только в теории, но и вживую, на деле при столкновении с собственным горем или с бедой кого-либо ещё, когда сами мы оказываемся подвержены воздействию какого-либо радостного события или, напротив, нас постигает тягчайший удар судьбы, необходимо поистине отдавать себе отчет в том, что в неком высшем смысле мы сами и подали повод для этого болезненного удара судьбы. То есть нам необходимо развить в себе такой настрой, чтобы воспринимать радость с благодарностью, но давать себе совершенно четкий отчет также и в том, что прежде всего как раз применительно к радости нам не следует выходить за рамки приличий, поскольку в некотором отношении опасно забывать о приличиях в отношении радости. Если мы желаем себя определённым образом развить, нам следовало бы воспринимать радость следующим образом. По большей части радость – это нечто такое, что указывает на будущую судьбу, а не на судьбу прошлую. В большинстве случаев радость в человеческой жизни – это нечто такое, чего мы не заслужили своими прежними поступками. Если обследовать карму с помощью оккультных методов, непременно обнаружится, что та радость, которую мы испытываем, мы не заслужили, и вообще радость следует рассматривать таким образом, что ее надо воспринимать с благодарностью – как ниспосланную богами, как дар богов, говоря при этом: то, что нам сегодня удалось изведать в качестве радости, должно побуждать нас к тому, чтобы трудиться, дабы те силы, которые притекают к нам благодаря радости, мы воспринимали в себе и применяли их с пользой. Нам следует рассматривать радость в качестве своего рода аванса на будущее.

И напротив того, в случае горестей и бед, по большей части, это наши поступки были таковы, что мы их заслужили, что мы всякий раз можем отыскать для них повод в нынешней своей жизни или в предыдущих жизнях. И здесь следует давать себе полнейший отчет в том, что во внешней своей жизни мы зачастую были просто не в состоянии действовать в соответствии с этим кармическим умонастроением. Во внешней жизни мы не всегда способны вести себя по отношению к тому, что причинило нам боль, так, чтобы это имело вид покорности судьбе. Чаще всего мы его, этот закон судьбы, видим не сразу. Но даже пускай мы не в состоянии вести себя таким образом внешне, главное все-таки состоит в том, чтобы мы делали это внутри.

Но и когда мы внешне повели себя в соответствии с этим кармическим умонастроением, в самых заповедных уголках собственной души мы должны говорить себе: вообще говоря, поводом для всех подобного рода происшествий были мы сами. Возьмём такой пример: кто-то нас бьёт, некто ударяет нас палкой. Обыкновенно для человека – уж такое это создание – бывает задаться вопросом: кто же это меня ударил? И никто-то здесь не скажет: это я сам себя ударил. В очень малом количестве случаев бывает так, что человек отвечает себе так, что он наказал самого себя. И всё же дело так и обстоит, что в какие-то прошлые времена это мы сами подняли палку на другого. Да, именно Вы сами подняли палку. Если нам пришлось преодолеть помеху – это карма. И карма – то, что кто-либо имеет нечто против нас. И это мы сами причиняем что-то кому-то, в качестве компенсации за нечто, совершённое нами самими. Таким образом, мы приходим к надлежащему представлению о своей собственной жизни, к расширению собственного «Я», если говорим сами себе: «Всё, что с нами происходит, имеет своим источником нас самих». Это наш поступок имеет место вовне, пускай даже всё выглядит так, что его совершает кто-то другой.

Достигнув такого воззрения, мы укрепляем спокойствие, собственное смирение в отношении собственной судьбы, и всякий раз это влечёт за собой укрепление воли. Благодаря невозмутимости мы всегда оказываемся устойчивее по отношению к жизни, но никогда – не слабее. Гнев и нетерпение делают нас слабее. Сохраняя невозмутимость, мы устойчивее в отношении любого события. И наоборот, вследствие недовольства и неестественного противления судьбе мы постоянно делаемся всё слабее и слабее – в плане воли.

Впрочем, здесь нам необходимо бросить взгляд на то, что мы рассматриваем в качестве судьбы – с возможно более широким охватом. Нам следует мыслить эту свою судьбу так, чтобы, к примеру, говорить себе: в судьбу человека входит также и то, что в том или ином возрасте он обнаруживает в себе развитие тех или иных сил. И здесь нередки бывают ошибки в отношении детского воспитания. Тем самым карма соприкасается уже и с вопросом воспитания, ибо воспитание – это судьба, карма человека в юности.

Мы ослабляем волю человека, когда ждём от него, что он изучит, что он свершит нечто такое, что ещё не отвечает его способностям. Что касается воспитания, нужно давать себе ясный отчёт в том, что какому возрасту соответствует в отношении общей человеческой кармы, так что оказывается возможным исполнить надлежащее. Неправомерное действие – это покушение на судьбу, на эти законы, и это связано с колоссальным ослаблением воли. Здесь невозможно подробно обсуждать, как с ослаблением воли связано слишком раннее пробуждение страстей и чувственных побуждений. В первую же очередь всякие чрезмерно рано пробудившиеся инстинкты, побуждения и страсти подчиняются как раз именно данному закону. Дело в следующем: слишком раннее задействование таких объектов, как телесные органы, идёт вразрез с судьбой. Всё, что направлено против кармы человечества, все поступки, которые проявляют противление существующим естественным правилам, связаны с ослаблением воли.

Поскольку вот уже продолжительное время наблюдается дефицит надлежащих фундаментальных правил воспитания, среди нынешнего народонаселения много таких субъектов, что провели свою юность ненадлежащим образом. И если человечество не придёт к решимости устроить в соответствии с правилами духовной науки то, что всего важнее, а именно воспитание молодёжи, на свет будут появляться поколения со всё более ослабленной волей, причём не в каком-то внешнем значении данного выражения. Всё это оказывает величайшее воздействие на саму суть человеческой жизни. Опросите какое-то число людей о том, каким образом они пришли к своей профессии. Будьте уверены, что по большей части в ответ вы получите: ну, что ж, мы этого не знаем, уж так нас сюда забросило. Это ощущение «заброшенности», ощущение «загнанности» и «гонимости», чувство неудовлетворенности – всё это также признаки слабости воли.

И если эта слабость является на свет таким образом, как мы это описали, из этого возникают ещё и иные последствия для человеческой души, а именно, слабость воли проявляется так, что провоцирует в юношеском возрасте состояния страха, паники и отчаяния. Возникает всё большая необходимость в том, чтобы люди приобрели основательное понимание высших законов, дабы преодолеть состояния отчаяния, ведь как раз состояние отчаяния – это и есть то, перспектива чего маячит перед вами, когда всё происходило не в соответствии с духопознанием.

Материалистическое и монистическое мировоззрение может дать миру лишь два поколения людей с сильной волей. Ведь лишь двум человеческим поколениям материализм может доставить удовлетворение: первому, тому, что этому материализму дало начало, а далее – их ученикам, получившим его у них по преемству. Вот в чём заключается своеобразие этого монистического или материалистического мировоззрения – в том, что тот, кто трудится в лаборатории или мастерской, он обосновывает для самого себя своё мировоззрение, силы которого оказываются таким образом полностью задействованы и использованы посредством того, что сам он отстроил в собственной душе, так что он обладает внутренней удовлетворенностью. Но тот, кто исключительно примыкает к этим учениям, кто воспринимает материализм исключительно в готовом виде, для такого человека эта внутренняя удовлетворенность остаётся недостижимой, а тогда отчаяние вновь примется оказывать воздействие на культивирование силы воли, и повлечет за собой слабость воли. Ослабление воли, недеятельные люди – вот что становится следствием такого мировоззрения.

Вторая из обсуждавшихся вчера трёх сторон сверхчувственной жизни – это эмоциональные импульсы. Что оказывает на них благоприятное воздействие?

Если мы приложим максимум усилий для того, чтобы усвоить себе внимательный взгляд, овладеть повышенной внимательностью в отношении того, что имеет место вокруг нас (а ведь вы не думаете, что такая внимательность встречается у людей так уж часто и имеет у них столь сильное развитие), это может оказаться для нас очень полезным. Могу только сослаться на тот же пример ещё раз. В некой стране были изменены правила испытаний для школьных учителей, вследствие чего все школьные учителя должны были сдать экзамены ещё раз. Экзаменатору предстояло подвергнуть испытаниям молодых и старых школьных учителей. Молодых он мог проверять в соответствии с тем, что они изучали на факультете. Но как было ему испытать старых? И вот он решил не спрашивать их ни о чём ином, кроме как о том, что они из года в год преподавали в своих собственных классах, и здесь выяснилось, что многие и многие из них не имели никакого представления о том, что сами же преподавали!

Эта внимательность, этот живой интерес к тем вещам, что имеют место в нашем окружении, особенно благоприятны для развития, для культивирования и воспитания наших эмоциональных порывов.

Однако эмоциональные импульсы, как и вообще всё в душе, в некоторой степени зависят от волевых импульсов, так что если мы оказываем благоприятное воздействие на свою эмоциональную жизнь, то таким опосредованным путём мы можем оказать влияние также и на свои волевые импульсы. Мы воспитываем, в положительном смысле, свои эмоциональные порывы, когда подчиняемся закону кармы в том, что касается наших аффектов и страстей, когда мы придерживаемся в этом кармы. И мы обнаруживаем это в собственном окружении. Например, мы наталкиваемся на это, когда некто делает нечто противоположное тому, что мы ожидали. Здесь мы можем сказать самим себе: так-так, значит, вот что он делает! А ведь мы можем прийти в гнев, разбушеваться – но это будет признаком слабой воли.

Вскипеть, вспылить – всё это отбрасывает эмоциональные поползновения в их развитии назад, точно так же, как и волю, и, как мы это вскоре увидим, влечёт за собой куда более далёкие последствия. Однако гнев – это нечто такое, над чем человек, в настоящий момент, не волен. Лишь постепенно, шаг за шагом может он отвыкнуть от обыкновения гневаться. Это может происходить лишь медленно, человеку же следует набраться терпения в отношении себя самого. А всякому, кто полагает, что чего-то здесь можно добиться по мановению руки, я должен повторить ещё раз историю об учителе, который изо всех сил хлопотал о том, чтобы отучить гневаться своих учеников. И когда, после таких неустанных усилий, ему довелось столкнуться с тем, что один юноша всё же продолжал гневаться, он сам до того разбушевался, что запустил в голову ребёнку чернильницей. Тот, с кем может приключиться такого рода история, должен на протяжении многих и многих недель предаваться размышлениям относительно кармы.

Мы осознаем, что же это всё должно означать, лишь в том случае, если в связи с этим ещё чуть пристальнее вглядимся в человеческую душу. Это – два полюса душевной жизни: волевая жизнь, с одной стороны, и жизнь идей или же представлений – с другой. Эмоциональные побуждения находятся посредине между ними. Итак, нам известно, что человеческая жизнь попеременно переходит от сна к бодрствованию и от бодрствования ко сну, и когда человек пребывает в бодрствующем состоянии, активна в первую очередь жизнь его идей или же представлений; ведь убедиться в том, что сама по себе воля не особенно бодра, может всякий, кто обратит внимание на то, как, собственно, возникает волевой импульс. Первым делом необходимо сформировать идею, представление – и лишь тогда из душевных глубин поднимется наша воля. Идея вызывает к жизни волевые импульсы. Когда человек бодрствует, бодрствование имеет место не в воле, но в идеях, в мыслях.

Однако оккультная наука учит нас: когда мы спим, имеет место ровно противоположное. Воля тогда бодрствует и чрезвычайно деятельна, мысли же бездеятельны. Поначалу человек в нормальном состоянии может этого и не знать просто потому, что знание доступно ему исключительно посредством идей, а они спят. Так что он не замечает того, как деятельна его воля. И когда он поднимается до ясновидения, достигая имагинативного мира представлений – вот тогда он замечает, что воля пробуждается в тот самый момент, когда мысли засыпают. И в те образы, которые он воспринимает – в эти образы потихоньку проникает воля и их пробуждает. И тогда образы сплетаются из воли, так что идеи тогда спят, воля же бодрствует.

Однако это бодрствование воли связано со всем нашим человеческим существом совсем иначе, нежели наше мышление. В зависимости от того, трудится человек или же празден, здоров он или же болен, в зависимости от того, развил ли он в себе невозмутимость или же вспыльчив – в связи со всем этим возникает здоровая или же больная воля. А смотря по тому, здорова или же больна наша воля, в зависимости от этого протекает по ночам её деятельность над нашим жизненным состоянием, вплоть до нашего материального тела. Чрезвычайно велика разница между тем положением, когда в течение дня человек выработал в себе хладнокровие, обрёл смирение в отношении собственной судьбы, а тем самым подготовил свою волю к тому, чтобы можно было сказать: эта воля вырабатывает из себя приятную теплоту, ощущение благополучия, – или же, с другой стороны, она вырабатывает из себя гнев и злость. Этот недуг воли в состоянии ночного сна изливается в тело и оказывается причиной многочисленных болезненных форм, корни которых безуспешно пытаются отыскать – и не находят, поскольку действительные последствия, которые наступают следом, наступают лишь по прошествии годов и десятилетий. Лишь тот, кто охватывает взглядом большие временные интервалы, в состоянии уловить связь между телесными и душевными состояниями так, как это указано. Так что волю необходимо воспитывать и муштровать также и в смысле телесного оздоровления.

Точно также мы можем оказывать воздействие на наши эмоциональные переживания посредством хладнокровия и смирения перед лицом кармы, дабы они оказывали благотворное действие на нашу телесную организацию. И наоборот, ничем мы ей больше не вредим, нежели как тупостью и отсутствием интереса в отношении того, что происходит вокруг нас. Тупость же эта получает всё большее и большее распространение, она представляет собой свойство, которое образует последнее основание того, что столь мало людей интересуется духовными предметами. Можно пребывать в уверенности в том, что к принятию материалистического мировоззрения ведут вполне объективные причины. Однако, по сути, таких объективных причин для материалистического понимания жизни не так-то и много. Нет, отупение – вот причина этого, никому не по силам быть материалистом без того, чтобы не быть тупым. Это – невнимательность по отношению к нашему окружению. Тот, кто с живым интересом всматривается в то, что вокруг него, повсюду наблюдает приметы того, что может быть совмещено исключительно с духовным познанием. Тупость же угнетает эмоциональные порывы и ведёт к слабости воли.

Особое значение, далее, имеет то свойство, которое можно было бы назвать упрямством (Eigensinn), качеством, которое связано с обыкновением упорно держаться той или иной позиции. Нездоровые эмоциональные движения могут вести также и к упрямству. Вещи эти нередко можно было бы уподобить змеям, кусающим себя за хвост. Всё, что было сказано прежде, может вести также и к упрямству. Даже такие люди, что идут по жизни, ничего не примечая, могут быть чрезвычайно упрямыми. Нередко приходится наблюдать, что люди с совершенно ослабленной волей настаивают на том или ином положении, причём там, где мы вовсе этого не ожидали, и слабоволие становится лишь больше от того, что мы не пытаемся его преодолеть. Такую несокрушимую настойчивость приходится встречать как раз-таки у слабовольных людей. И напротив, когда мы принимаем меры к тому, чтобы это упрямство не получило развития, нам приходится замечать, что всякий раз мы улучшаем свои эмоциональные порывы и укрепляем волю. Всякий раз, как упрямство нас так и подзуживает, а мы ему не поддаёмся, мы оказываемся более энергично противодействующими жизни. Плоды этого мы разглядим тогда, когда будем систематически принимать меры против этой ошибки, благодаря противодействию, оказываемому упрямству, мы окажемся удовлетворенными людьми. В самом деле, работа над эмоциональными состояниями в том-то как раз и заключается, что мы всячески ополчаемся против упрямства, тупости, незаинтересованности. Итак, интерес и внимание к окружающему способствуют эмоциям и воле. Тупость и упрямство влекут за собой противоположное.

Для здоровых эмоциональных порывов существует удачное слово «разумность» (Sinnigkeit). Разумность – это то, в связи с чем приходит на ум нечто осмысленное. Детям необходимо играть так, чтобы их воображение приходило в движение, чтобы пробуждалась самодеятельность их души, так чтобы им следовало размышлять о собственной игре. Им не следует складывать кубики в соответствии с образцом, ибо вследствие этого пробуждается исключительно одна педантичность, а не разумность. Разумным окажется, если мы позволим им исполнять всё, что им заблагорассудится, в песке, когда мы поведём их в лес и позволим им там складывать из репейников корзинки, а далее подталкивать к тому, чтобы изготавливать из цепляющихся друг за друга репьёв также и прочие предметы. Вещи, культивирующие определённого рода дар изобретательности, воспитывают и разумность. Как ни мало склонны люди этому доверять, такая забота о разумности наполняет человеческую жизнь также и душевным покоем, душевной гармонией и удовлетворением.

Далее, отправившись с ребёнком на прогулку, весьма полезно будет предоставить ему делать всё, что ему заблагорассудится (если только он не слишком невоспитан). И если ребёнок что-то сделает, необходимо выказывать явно свою радость, своё одобрение, проявлять интерес, а не проявлять как-то неудовольствие или просто безразличие в отношении того, что ребёнок сотворяет из глубин своей собственной души. Даже тогда, когда мы в чем-то ребёнка наставляем, нам необходимо опираться на природные формы и процессы. А если дети подросли, следует избегать того, чтобы занимать их загадками или словесными головоломками из газет, что приводит исключительно к одной лишь педантичности. Наблюдение же за природой, напротив, представляет собой противоположность всему тому, что предлагает сегодня применительно к эмоциональным порывам газетный мир. От обретшего в себе спокойствие душевного состояния, от гармонизированного душевного состояния зависит не только душевное, но также и телесное здоровье, пускай даже причину и следствие разделяют громадные временные интервалы.

Теперь мы переходим к третьей стороне сверхчувственной жизни, а именно к мышлению. Что касается мышления, мы культивируем его и оттачиваем, прежде всего развивая качества, по видимости совершенно никак не связанные с мышлением, с представлениями. Ничто так не способствует правильному мышлению, как увлечённость (Hingabe) и проницательность, причём не столько даже посредством логических упражнений, сколько при наблюдении тех или иных предметов, при использовании природных процессов для того, чтобы проникнуть в сокрытые тайны. Мы оттачиваем своё мышление благодаря тому, что полностью отдаёмся вопросам, связанным с природой, человечеством, благодаря попыткам понять непростых людей, благодаря повышению внимания. А ведь увлечённость – это не что иное, как старание разгадать то или иное при помощи мышления, посредством представлений. В данном отношении мы можем видеть, что такая увлечённость, такая беззаветная преданность умственной деятельности оказывает благоприятное воздействие на последующую жизнь.

Вот пример из жизни. Маленький мальчик обнаружил перед матерью примечательные стороны такого наблюдения, связанного с чрезвычайной погружённостью в предмет и проницательностью. Он сказал: «Знаешь, когда я иду по улице и вижу людей и животных, получается так, словно мне приходится погружаться в людей и животных. Мне повстречалась здесь бедная женщина, я погрузился в неё, и мне стало так больно – это было ужасно. (При этом дома ребёнку не приходилось видеть совершенно никакого горя и беды, а жил он в совершенно благоприятных условиях.) А после я погрузился в лошадь, а затем ещё – в свинью». И он подробно всё это излагал, причём такое вчувствование в других чрезвычайно его побуждало к состраданию, в частности к делам милосердия. Но откуда это берётся, такое распространение понимания других существ? Когда приходится задуматься о ситуации в данном случае, приходится вспомнить о прошлой инкарнации, когда соответствующий человек культивировал вышеизложенную вовлечённость в предметы, в их тайные стороны.

Однако нам нет нужды ожидать следующего воплощения для того, чтобы ощутить последствия попечения о способности погрузиться в предмет. Такое попечение даёт о себе знать уже в одной-единственной жизни. Когда с младых ногтей нас побуждают к тому, чтобы всё это развивать, мы будем обладать отчётливым и прозрачным мышлением также и в последующей жизни, в противном же случае мы придём к фрагментарному, алогичному мышлению. Ведь подлинно спиритуальные принципы в состоянии во многом нам в нашей жизни пособить.

В последние десятилетия наблюдался большой недостаток по-настоящему спиритуальных принципов в области воспитания, по сути они вообще отсутствовали. А теперь мы пожинаем последствия этого. Для нашего времени характерно засилье ложного мышления. Чудовищно алогичная мировая действительность может обернуться настоящим мучением для человека. Когда обладаешь определёнными ясновидческими способностями, всё сводится не просто к тому, что говоришь себе: это верно, а то – неверно; нет, доводится испытывать настоящую, подлинную боль, когда приходится иметь дело с мышлением, лишённым логики, а при ясном и логичном мышлении – ощущаешь довольство. Это значит: ты развил в себе восприимчивость к этому и соответственно можешь иметь суждение на данный счёт. И такое суждение будет куда более истинным, когда вам удалось этого добиться. Отсюда возникает куда более верное суждение относительно истины и лжи. Кажется невероятным, однако это так. Когда в присутствии ясновидящего говорится что-то неправильное, нарастающая боль говорит ему о том, что это алогично, что это неверно. Алогичное мышление распространено в чрезвычайной степени, никогда ещё алогичное мышление не получало такого распространения, как в нашу эпоху, при том, что как раз стройным мышлением многие и многие донельзя щеголяют. Вот пример этого, который, может быть, и груб, однако совершенно типичен для бездумного и незаинтересованного переживания.

Как-то раз мне пришлось ехать из Ростока в Берлин. В моё купе зашли ещё двое людей – господин и дама. Я просто сидел в уголке, наблюдая со стороны. С самого начала господин повёл себя необычно, при том, что вообще-то это был, вероятно, человек весьма лощёный. Он улёгся было на полку, но уже через пять минут вновь был на ногах, после чего самым прежалким образом застонал. Очевидно, в этот момент дама сочла, что он болен, её охватило сочувствие – и уже в скором времени между ними шла беседа. Она поведала ему, что заметила, как он страдает, однако ей известно, что такое недуг – ведь и сама она больна. Но у неё есть с собой корзинка, в которой собрано все, что ей могло понадобиться из препаратов. Она сказала: «Я могу вылечить от чего угодно, потому что у меня имеются средства на каждый случай. Но вообразите – какое несчастье со мной произошло. Я выехала из российской глубинки и доехала досюда, до самой Балтики, желая отдохнуть и как-то оправиться от своего недуга. И тут-то, когда я уже прибыла на место, я заметила, что забыла дома одно важное для меня снадобье, так что теперь мне пришлось незамедлительно отправляться назад, так что и с этой надеждой мне пришлось расстаться». И здесь господин поведал ей свои болезни, а она дала ему медикамент от каждого из его недугов, он же обещал, что будет строго всему следовать и тщательно всё записал. Кажется, то было одиннадцать разных предписаний. Теперь перечислять свои болезни принялась уже она. Здесь уже он проявил глубочайшие познания в том, что излечивает от них, так что от данного недуга ей могут помочь в таком-то санатории, а от другого – в таком-то. Тут уж записывать адреса принялась она, опасаясь только того, что по её прибытии в Берлин аптеки могут быть закрыты по случаю воскресного дня. Эта пара ни на миг не обратила внимания на то примечательное противоречие, что каждому из них были известны лишь те средства, которые могли в каком-то случае помочь другому, и лишь для самих себя никакими средствами вспоможения они не обладали. Данный эпизод предоставил этим двум образованным и развитым людям неограниченную возможность с головой погрузиться в безбрежный океан изливавшегося из них абсурда.

Такого рода вещи необходимо принимать во внимание, когда мы предъявляем к самопознанию требование того рода, чтобы оно вело к глубоким узрениям. От самопознания необходимо требовать, чтобы оно развивало связность в мышлении, и в первую очередь полную самоотдачу предмету. Все эти вещи оказывают в душе совместное действие. А такое вот фрагментарное мышление приводит, пусть даже через значительный временной интервал, к тому, что человек оказывается вынужден взирать на всё на свете мрачно, брюзгливо, с ипохондрией, и зачастую у него нет никакого ответа на вопрос, в чём истоки этого. Недостаточная забота о проницательности и увлечённости делает вас мрачным и брюзжащим ипохондриком. То, что столь необычайно необходимо мышлению, как кажется, вовсе с мышлением никак не связано. Всякое своеволие, любое себялюбие оказывают на мышление разрушительное действие. Все те качества, что связаны со своеволием и себялюбием, такие как честолюбие, тщеславие, всё это, представляющееся по видимости связанным с чем-то иным, делают наше мышление нездоровым и оказывают неблагоприятное действие на наше настроение. Поэтому нам следует стараться преодолевать также и своенравие, себялюбие, эгоизм, и, напротив, культивировать в себе определённую самоотдачу по отношению к предметам, некую жертвенность относительно сущего. Увлечённость, жертвенность в отношении самых малозначительных предметов и происшествий благоприятно воздействуют на наше мышление и настроение. И в самом деле, наказанием за себялюбие и эгоизм оказывается то, что себялюбец делается всё более и более недовольным, он всё больше жалуется на то, что его «Я» оказалось обойдённым. Когда ты чувствуешь в себе что-то в таком роде, следует покориться закону кармы и задаться вопросом: «Какого рода себялюбие навлекло на меня эту неудовлетворённость?»

Так оказывается возможным с точностью обрисовать, как можем мы отстраивать и разрушать три разных части нашей душевной жизни, а это чрезвычайно важно. Отсюда мы видим, что духовная наука представляет собой нечто такое, что может оказывать очень и очень глубокое действие на нашу жизнь. Она оказывает столь глубокое действие на нашу жизнь, потому что действительное наблюдение за спиритуальными основами может превратить нас в воспитателей самих себя, что имеет колоссальное значение для жизни, однако будет приобретать ещё большее значение, поскольку миновали те времена, когда человечество в своём развитии было руководимо со стороны богов, со стороны высших миров. И людям во всё большей и большей степени придётся действовать самим, а не так, чтобы ими руководили и их направляли со стороны.

С учётом тех наставлений, что были даны Учителями в плане нашего самостоятельного восхождения ко Христу, который – на астральном плане – явится ещё в нынешнем столетии, большего понимания этого прогресса человечества можно добиться лишь так: человеку необходимо придавать себе всё большие импульсы в направлении, пролегающем в будущее. Точно так же, как мы описывали это вчера – в том смысле, что люди совершают постепенное восхождение к Христу, нам следует постепенно при полной свободе усовершенствовать свои мышление, эмоциональную жизнь и волевые импульсы. А добиться этого можно только благодаря такому вот самообладанию, самонаблюдению. В точности подобно тому, как прежде, во времена древнего ясновидения, импульсы человеку поступали со стороны богов, так теперь, уже в условиях нового ясновидения, он должен будет сам определять свои пути. Потому-то антропософия и появилась именно в нашу эпоху, дабы человечество могло выучиться тому, как надлежащим образом формировать у себя душевные качества. Благодаря этому человек в состоянии во всеоружии встретить то, что принесёт ему будущее. Лишь отсюда может у нас возникнуть понимание того, что наступит в один прекрасный день, а именно что те, кто аморальны, хоть и сметливы, будут извергнуты и обезврежены.

Указанные качества важны для любого человека. Однако характерно для них то, что они имеют особенное значение именно для тех, кто стремится к тому, чтобы особым образом, стремительно и на разумных основаниях достигнуть тех свойств, что всё в большей степени необходимы человечеству. По причине этого в первую очередь именно руководители человечества стремятся к тому, чтобы такое развитие проявилось у них в совершенно необычных пропорциях, поскольку наивысшего можно добиться исключительно благодаря высшим свойствам.

Такое развитие в наивысшей степени и образцово практиковалось той личностью, что некогда достигла достоинства бодхисатвы (когда Буддой сделался предыдущий бодхисатва Гаутама), а с тех пор воплощалась едва ли не каждые сто лет, личность, которая жила приблизительно за столетие до Христа как Иисус бен Пандира, провозвестник Христа. Для восхождения к достоинству будды требуется 5000 лет, и этот будда будет впоследствии майтрейей-буддой. Он будет благодетелем, причём именно по той причине, что (и это доступно взгляду того, кто обладает достаточным ясновидением) в условиях строжайшего самовоспитания достигнет того, чтобы до высшей степени развить в себе способности, позволяющие проявиться тем магически-моральным силам, которые позволяют ему посредством одного только слова переносить в души эмоциональные импульсы и нравственность. Ныне мы на материальном плане ещё не в состоянии выработать такие слова, которые были бы для этого пригодны. Также и майтрейя-будда оказался бы сегодня не в состоянии оформлять из себя такие магические слова. Ныне через слово может быть передана исключительно лишь идея.

Но каким образом проводит он свою подготовку? Прежде всего посредством того, что он чрезвычайно усиленно развивает те качества, которые именуются благими. Бодхисатва в наивысшей степени развивает то, что может быть названо покорностью, невозмутимостью в отношении судьбы, внимательностью в отношении всего того, что происходит в нашем окружении, самоотверженностью в отношении всех существ и прозорливостью. И хотя будущему будде понадобится много жизней, однако на протяжении своих воплощений он предаётся главным образом тому, чтобы пристально следить за тем, что происходит, – пускай даже то, что совершает он теперь, скудно, поскольку занят он в основном подготовкой к будущей своей миссии. Достигается же это благодаря тому, что именно в отношении данного бодхисатвы имеется особый закон. Мы его поймём, если примем во внимание, что существует возможность того, что в определённом возрасте в нашей душевной жизни может наступить полный переворот.

Величайший из таких переворотов, которые происходили когда бы то ни было, в самом деле имел место при Иоанновом крещении. Тогда случилось так, что на 30-м году жизни «Я» Иисуса покинуло его тело и на его место вступило иное «Я», а именно «Я» Христа, предводителя солнечных существ.

Подобного же рода переворот изведает также и будущий майтрейя-будда. Однако переживёт он его в своих инкарнациях совершенно иначе. Бодхисатва повторяет в своей жизни жизнь Христа, и посвящённые знают, что в каждом из своих воплощений он обнаруживает совершенно необычные особенности. Так вот, всякий раз именно в промежутке с 30-го по 33-й год будет видно, что в его жизни наступает громадный переворот. При этом, пусть не в такой значительной степени, как это имело место с Христом, будет происходить обмен душ; «Я», оживлявшее тело вплоть до этого момента, выходит вон и бодхисатва, вообще говоря, становится совсем иным, нежели он был прежде, пускай даже в его случае, в отличие от произошедшего с Христом, «Я» не прекращается вовсе и не оказывается замещённым на другое. Вот на что сообща указывают все оккультисты: вплоть до этого самого момента, до этого преображения его невозможно будет опознать. До тех пор – пускай даже он отдаётся всему с наиживейшим интересом – его миссия не будет так уж особенно выделяться, и хотя переворот несомненно наступит, ни в коем случае невозможно будет сказать, что же с ним произойдёт. Предшествовавшая молодость будет коренным образом отличаться от того, во что он преобразится с 30-го по 33-й годы жизни.

Так он приуготовляется к великому событию. Выглядеть это будет так: прежнее «Я» выходит вовне, и тогда на его место вступает другое «Я». А это может быть такая личность, как «Я» Моисея, Авраама, Илии. И какое-то время она будет действовать в данном теле; тем самым может свершиться то, что должно свершиться, дабы подготовить майтрейю-будду. Остаток жизни он проживёт так, что и впредь его жизнь будет проходить с тем же, вступившим в него, «Я»{Это противоречит сказанному в предыдущем абзаце.}.

Так что то, что здесь наступает, представляется полнейшим изменением. Но всё же то, что необходимо для признания бодхисатвы, может произойти. И тогда, как мы это знаем, когда он явится по истечении 3000 лет и возвысится до достоинства майтрейи-будды, то хоть его «Я» и пребудет в нём, однако внутренне оно будет пронизано ещё другой личностью. И произойдёт это именно на 33-м году, том году, когда мистерия Голгофы осуществилась с Христом. И тогда он выступит в качестве учителя блага, великого учителя, который подготовит правильное учение о Христе и приличествующую связанную с Христом мудрость – совершенно иначе, нежели это может иметь место теперь. Духовная наука призвана подготовить то, что когда-то должно распространиться по нашей Земле.

Так вот, всякий человек в наше время может встать на позиции, дающие развитие качествам, оказывающим вредоносное воздействие на эмоциональные порывы, культивирующие тупость и прочее. Однако это ведёт к ослаблению эмоциональных порывов, к разброду и шатаниям во внутренней душевной жизни, так что человек этот окажется не в состоянии исполнить своё жизненное предназначение. Поэтому всякий должен почитать за особую благодать, если он может обзавестись знанием относительно того, что имеет свершиться в будущем. Том, кто располагает ныне возможностью предаться духопознанию, воистину вкушает благодати кармы.

Ибо знание об этих предметах означает упрочение уверенности, самоотверженности и умиротворения в собственной душе, воцарение в ней покоя и возможность с надеждой и уверенностью взирать на то, что предстоит в человеческом развитии в предстоящие тысячелетия. Все люди, которым дана возможность знать об этом, должны воспринимать это как особое счастье, как нечто такое, что вызывает к жизни высшие силы человека, что, как огонь, может воспламенить в его душе всё то, что, как кажется, пребывает в угасании, в разладе или упадке. Энтузиазм, горение, воодушевление – всё это оказывается также и здоровьем, счастьем во внешней жизни.

Всякий, кто всерьёз ознакомился с этими предметами, кто способен достичь необходимой самоотверженности в отношении данных предметов, уже в скором времени убедиться в том, какое счастье и какую внутреннюю гармонию они ему доставят. И если кто-либо в нашем обществе всё еще не видит подтверждения этого на себе, ему всё же следовало бы как-то раз довериться такому знанию и сказать себе: если я этого до сих пор не почувствовал, вина всецело лежит на мне. От меня зависит то, чтобы я углубился в те таинства, которые возможно слышать сегодня. От меня зависит то, чтобы я ощутил себя звеном цепи, которая должна тянуться от начала и до конца развития, в которую, в качестве членов, вплетены все люди, личности, бодхисатвы, будды, Христос. Мне следует сказать себе: «Пребывание здесь в качестве звена воспринимается мной как сознание моего подлинного человеческого достоинства». Вот о чём мне следует догадываться, вот какие чувства должны мною владеть.