При том, что требование человеческого самопознания настоятельно предъявлялось нашей душе на протяжении всех эпох, независимо от того, как устремлялся человек к познанию в данный момент – мистически, реалистически или как-то ещё, тем не менее, как уже неоднократно подчёркивалось в иной связи, это самопознание человеческой души ни в коем случае не даётся столь легко, как подчас представляют себе многие, в том числе и в антропософской среде. И трудностям, связанным с человеческим самопознанием, антропософ должен вновь и вновь уделять внимание, поскольку, с другой стороны, это самопознание – самое насущное для нас, если только в наши намерения входит достижение в мироздании достойной человека цели, осуществление достойных человека существования и деятельности.

Вначале нам хотелось бы теперь посвятить немного внимания вопросу о том, почему самопознание должно представлять для человека затруднения. Уж такое сложное это существо – человек, так что если мы начинаем говорить о человеческой душевной жизни, о человеческой внутренней жизни, нам ни в коем случае не следует заранее представлять эту душевную жизнь, эту внутреннюю жизнь как что-то простое и элементарное, но потребуются терпение и выдержка в желании проникнуть всё глубже, дабы мало-помалу действительно постигнуть это чудесное создание, эту изумительную конструкцию божественно-духовных мировых сил, в качестве которой может представать человек. Нашему взору жизнь человеческой души может являться двояким образом, прежде чем мы начнём проникать в сущность познания как такового.

Подобно тому, как у магнита есть северный и южный полюс, как светлое и тёмное проступают в качестве основных оттенков света при появлении мира, так и душа располагает двумя, можно сказать, душевными полюсами существования. Эти два полюса являются нашему взору, когда мы рассматриваем человека в двух положениях, в двух состояниях жизни. Одна такая жизненная ситуация сложится, например, для душевной жизни в том случае, если мы увидим, скажем, стоящего на улице человека, всецело погружённого в созерцание прекрасного, возвышенного, необычного природного явления. Мы видим, что он не пошевельнёт ни рукой, ни ногой, как он почти совсем не сводит глаз с природного явления или предмета, который привлёк его внимание и который наблюдает, и мы замечаем, что он занят тем, что создаёт внутри себя образы того, что видит глазами. Мы говорим: он погружён в созерцание, он запечатлевает своё окружение. Вот одна ситуация, которую мы желаем рассмотреть. Второй ситуацией была бы следующая: некий человек идёт по улице и чувствует, что другой человек его оскорбляет, попирает его чувства. Недолго думая, он даёт волю своему гневу, своему раздражению, и, как проявление такого приступа гнева, происходит следующее: он наносит оскорбившему удар или пощёчину. Здесь мы обнаруживаем проявление тех энергий, что берут начало в гневе, в раздражении. Мы замечаем данные волевые импульсы и способны с полной отчётливостью себе представить, что этому импульсу предшествовало не столь много мыслей и представлений, что человек этот, вероятно, не готовился к удару, что он воспрепятствовал бы вспышке гнева, когда бы побольше поразмыслил. Здесь нам предстают два крайних поступка: один, который представляется всецело таким представлением, при котором сознательная воля исключена полностью, и другой, в котором жизнь представлений полностью исключается и человек тут же переходит к проявлению своего волевого импульса. Вот две вещи, которые, вообще говоря, представляют два крайних полюса человеческой души. Импульсивное проявление воли – это один полюс, а безвольное предание себя созерцанию, представлению, мышлению, между тем как воля безмолвствует – это другой полюс. Вот какими представляются нам факты исключительно экзотерически, на основании одних только наблюдений за внешней жизнью.

Теперь мы можем продвинуться несколько глубже, и тогда мы попадаем в те области, где мы можем вполне освоиться, лишь привлекая на помощь оккультные исследования. Здесь мы сталкиваемся уже с иной оппозицией, это оппозиция сна и бодрствования. Нам же известно, что означают сон и бодрствование в оккультном отношении. В соответствии с элементарными понятиями нашего антропософского знания мы осведомлены, что при бодрствовании четыре члена – материальное, эфирное, астральное тела и «Я» – вложены одно в другое, друг в друге действуют, во сне же материальное и эфирное тела находятся в постели, между тем как астральное тело и «Я» как бы изливаются в тот широкий мир, что граничит непосредственно с нашим материальным существованием. Однако такого рода предметы мы могли бы рассмотреть ещё и в ином аспекте. Именно, мы могли бы также и здесь задаться вопросом, как же всё-таки здесь, в случае бодрствования и сна, обстоит дело с наблюдением мира жизни, представлениями и мышлением, и волей с её импульсами?

Дело в том, что если углубиться в вопрос, то обнаружится, что в неком особенном смысле человек в его современном материальном существовании, по сути, спит всё время. Только ночью он спит не так, как днём. Чисто внешне вы способны это себе вообразить, поскольку вам известно, что человек может оккультно пробудиться днём, запустить ясновидение, может заглянуть в духовный мир. Обычное материальное тело перед лицом такого созерцания пребывает во сне, и, можно сказать, пробуждение наступает, когда человек обучается пользованию своими духовными органами чувств. Относительно же ночного сна ясно, что здесь человек спит. Так что можно сказать: обычный сон – это сон по отношению к внешнему материальному миру, дневное же сознание в современных условиях представляет собой сон по отношению к миру духовному.

Все эти факты можно рассмотреть ещё и под совершенно иным углом зрения. Если заглянуть в дело поглубже, можно заметить, что человек в обычном бодрствующем состоянии своего материального тела, как правило, имеет очень мало власти над собственной волей. Воля – это нечто такое, что в весьма значительной степени ускользает от дневной жизни. Если вы однажды присмотритесь к тому, что мы именуем человеческой волей, то увидите, насколько малой властью располагает человек над волевыми импульсами в ходе дневной жизни. Обратите внимание на то, какая малая часть из того, что вы делаете с утра и до вечера, действительно происходит из вашего собственного мышления и представления, из вашего персонального, индивидуального решения. Ведь когда в дверь стучат и вы говорите: «Войдите!» – не можете же вы именовать это подлинным решением ваших мышления и воли. Не можете же вы сказать, что когда голодны и садитесь за стол, это было ваше собственное волевое решение, ибо повели к этому ваш организм, ваше состояние. Попробуйте обратить внимание на свою дневную жизнь, и вы убедитесь, в насколько малой степени воздействует на волю наша центральная инстанция. Какова причина этого? На этот вопрос отвечает оккультизм, который показывает, что в отношении воли человек и в самом деле спит днём, то есть он вообще никак не представлен в собственных волевых импульсах. Мы можем достигать всё лучших и лучших понятий и представлений, можем, если изволите, становиться более нравственными и утончёнными, однако что касается воли, мы совершенно бессильны. Вынашивая благие мысли, мы в состоянии оказать обратное воздействие на волю непрямым образом, однако, что касается жизни, напрямую мы совершенно ничего не можем с ней поделать, ибо наша воля претерпевает прямое воздействие со стороны повседневной жизни исключительно окольными путями – через сон. Когда вы спите, вы не мыслите, у вас нет совершенно никаких представлений: воображение с мышлением – это как раз то, что переходит в состояние сна. Воля, напротив того, бодрствует, она пронизывает наш организм извне и его оживляет. Поэтому по утрам мы чувствуем себя окрепшими, ведь то, что проникает в наш организм, по сути волевидно. То, что мы не воспринимаем эту деятельность воли, что мы о ней ровно ничего не ведаем, может нам показаться вполне вероятным, если мы примем в расчёт то, что наше воображение спит, когда мы погружены в сон. Поэтому первым делом мне хотелось бы дать вам некий толчок для дальнейшего размышления, дальнейшего обдумывания. Вы убедитесь, что по мере продвижения в самопознании вы будете всё больше убеждаться в справедливости положения: человек спит в отношении своей воли, когда он бодрствует, и он спит в том, что касается его представлений, когда он погружён в сон. Днём спит воля, ночью спит жизнь представлений.

Если человек не осознаёт того, что ночью воля не спит, то происходит это оттого, что человек способен бодрствовать только в жизни представлений. Ночью воля человека не засыпает, но действует в нём, словно бы в его подлинной огненной стихии, трудится в его теле, дабы возобновить то, что было потрачено за день.

Итак, в человеке существует два полюса, волевые импульсы и жизнь наблюдений или представлений, и люди ведут себя в отношении этих полюсов в двух абсолютно противоположных смыслах. Однако это – всего лишь два полюса. Между тем вся душевная жизнь, с различными её нюансами, укладывается между двумя этими полюсами, и теперь мы ещё сколько-то приблизимся к этой душевной жизни, когда попытаемся установить соотношение между этой душевной жизнью, микрокосмической душевной жизнью, и тем, что познаётся нами в качестве высших миров. Из сказанного мы уяснили, что одним полюсом нашей душевной жизни является жизнь представлений.

Поверхностному, материалистически мыслящему человеку эта жизнь представлений кажется чем-то несущественным. Не правда ли, нередко ведь приходится слышать такую мысль: «Ах, представления и мысли – это ведь всего только представления и мысли!». Здесь наше внимание желают обратить на то, что когда человек берёт в руку кусок хлеба или мяса – вот это, понимаете, дело, а мысль – это лишь мысль. Хотят сказать, что мысли невозможно съесть, и потому по-настоящему они нереальны, а «всего только» мысли. Но почему это только мысли? На том основании, что то, что человек именует своими мыслями, относится к тому, чем по сути мысли являются, подобно тому, как теневое отображение предмета – к самому предмету. Когда у вас имеется цветок, а вы созерцаете его теневое отображение, теневое отображение указывает на цветок, на действительность. То же и с мыслями. Дело обстоит так, что человеческое мышление есть теневое отображение представлений и сущностей, находящихся в высшем мире, в том, что именуют астральным планом. И в самом деле, вот представьте себе мышление, когда здесь у нас будет человеческая голова (пусть всё это не вполне так, но нарисовано схематично). В голове этой мысли, которые я предпочитаю изобразить чёрточками. Однако эти мысли, что находятся в голове, мы представляем себе как живые существа – вот здесь, на астральном плане. Здесь действуют самые различнейшие существа, здесь всё прямо-таки кишит представлениями и поступками, которые отбрасывают свои тени в людей, и эти процессы отображаются в человеческой голове как мышление. То будет верное представление, если вы станете думать так: от вашей головы постоянно изливаются токи в астральный план, и это тени, опосредующие идейную жизнь в вашей голове. (См. схему 01.)

Так вот, помимо того, что мы могли бы назвать идейной, или мыслительной, жизнью, для человеческой души существует ещё и другая жизнь. В обычной жизни проводят различие (это не вполне точно до деталей, однако я говорю это, чтобы соответствующее понятие можно было сформировать на основании именно что повседневной жизни) между мыслительной жизнью и жизнью восприятий. Среди чувств принято различать чувства удовольствия, положительные, и неудовольствия, отрицательные чувства. Первые возникают в связи с поступками справедливыми и благовидными, антипатия же возникает по поводу поступков злонравных, неправедных. Это уже нечто большее, нежели представления как таковые, но нечто иное. Что-то представлять мы берёмся и по поводу нейтральных вещей.

Однако эти душевные переживания симпатии и антипатии возникают у нас лишь в отношении прекрасного и доброго или же дурного и уродливого. Точно также, как всё то, что разыгрывается в человеке в качестве мыслей, указывает на астральный план, так и всё, связанное с симпатией и антипатией, отсылает к тому, что мы именуем низшим деваханом. И точно также, как прежде я в случае этих представлений нарисовал линии до астрального мира, теперь я мог бы их продолжить до девахана или небесного мира. В нас, главным образом, в нашей груди отображаются процессы небесного мира или девахана в качестве чувств симпатии и антипатии в отношении красивого и уродливого, хорошего и плохого или злого, так что с тем, что мы можем назвать нашими восприятиями относительно нравственно-эстетического мира, мы носим в собственной душе отображения низшего девахана, небесного мира.

Далее в человеческой душе имеется ещё нечто третье, что мы должны чётко отделять от простого предпочтения доброжелательных действий. Есть ведь разница, просто ли человек стоит и наблюдает где-то там прекрасный, полный доброжелательности поступок и ощущает от него удовольствие – или же он сам претворяет волю в действие, чтобы самолично совершить благовидный поступок. Я назвал бы удовольствие от хороших и красивых поступков и неудовольствие от поступков злых и уродливых элементом эстетическим, и, напротив, то, чем человек занимается, чтобы поступать хорошо – элементом нравственным. Нравственное начало стоит выше, нежели просто эстетическое, простое удовольствие или неудовольствие находятся ниже в иерархии, чем самоощущение побуждения к тому, чтобы совершить доброе или злое. Поскольку наша душа ощущает побуждение к действиям, поскольку она чувствует нравственные импульсы, эти импульсы являются теневыми отображениями высшего девахана, высшего небесного мира.

Мы можем прекрасным образом себе вообразить, что эти три вида душевной деятельности, возвышающиеся один над другим, деятельности чисто интеллектуальной – мышления, представления, наблюдения, деятельности эстетической – удовольствия и неудовольствия, и нравственной, состоящей в импульсах по отношению к злу и добру, что эти три помещающиеся поврозь переживания душевного опыта человека представляют собой микрокосмические образы того, что в макрокосмосе пребывает друг над другом в трёх мирах: астральном мире, который отображается как мыслительный мир, интеллектуальный мир; деваханический мир, который отбрасывает тень в качестве эстетического мира удовольствия и неудовольствия; высший деваханический мир, отбрасывающий тень как нравственность.

 

Мысли:	теневые отображения существ астрального плана	(бодрствование)
Симпатия и антипатия:	теневые отображения существ низшего девахана	(сновидение)
Нравственные импульсы:	теневые отображения существ высшего девахана	(сон)

 

Если мы свяжем только что сказанное с тем, что говорилось об обоих полюсах человеческой души прежде, нам следует воспринимать как раз интеллектуальное начало в качестве одного полюса, как того полюса, который преимущественно господствует над бодрствующей дневной жизнью, когда мы бодрствуем относительно интеллектуальной жизни. В течение дня человек бодрствует в отношении своего интеллекта, во сне он бодрствует в отношении своей воли. Но поскольку тогда он спит в том, что касается его интеллекта, он не осознаёт того, что предпринимает со своей волей. Однако непрямым образом в воле проявляется действие того, что мы именуем нравственными принципами и импульсами. И действительно, человек нуждается в своей жизни во сне для того, чтобы нравственные импульсы, воспринятые им через мыслительную жизнь, могли реально осуществиться в действительности. Дело вот в чём: то, каким является человек сегодня в обычной жизни, позволяет ему осуществлять что-то правильное лишь в интеллектуальном плане; куда меньшими возможностями располагает он в плане нравственном: здесь мы бываем вынуждены обращаться к помощи со стороны макрокосмоса.

То, что присутствует в нас, может сколько-то продвинуть нас вперёд в интеллектуальном плане, в области же нравственного совершенствования на помощь нам должны прийти боги. Потому-то мы и погружаемся в сон, дабы получить возможность отдаться божественной воле, где мы со своим бессильным интеллектом ни в коей мере не присутствуем, но божественные энергии претворяют то, что мы воспринимаем в качестве нравственных принципов, в силу воли, где они прививают нашей воле то, что в ином случае мы могли бы воспринять лишь в собственных идеях.

Меж этими двумя полюсами, полюсом воли, который бодрствует ночью, и полюсом интеллекта, который бодрствует днём, находится круг эстетического, который неизменно присутствует в человеке. Ибо в течение дня человек пробуждён не вполне. Лишь наиболее трезвые люди, отъявленные обыватели постоянно бодрствуют во время бодрствования. Вообще говоря, людям необходимо сколько-то предаваться мечтаниям также и днём, им следует быть способными сколько-то мечтать также и во время бодрствования, они должны быть способными посвящать себя искусству, поэзии или иной жизнедеятельности, которая не направлена исключительно на грубую реальность. Те, кто предаются этому, завязывают здесь связь, которая может оказать чрезвычайно оживляющее и освежающее действие на всё существование. Предаться таким мыслям – это, до некоторой степени, есть то, что проникает в жизнь бодрствования как сновидение. Ну уж про жизнь-то во сне вам известно, что сюда сновидения привносятся; здесь это вполне реальные сновидения, которые пронизывают всё прочее сознание во сне. Это есть нечто такое, в чём нуждаются все люди, которые не желают вести исключительно лишь трезвую, сухую, нездоровую дневную жизнь. И ночью сновидения возникают как бы сами собой, никакой нужды в том, чтобы их оправдывать, нет. Вот среднее, залегающее меж двумя полюсами: ночные и дневные сновидения, которые могут жить в воображении.

Итак, троичность присутствует в душе также и здесь: интеллектуальное начало, с помощью которого мы вот так вот и бодрствуем и носим в себе теневые отображения астрального плана, так что имеют место плодотворнейшие озарения повседневной жизни и великие открытия. А во время сна, когда мы видим сновидения, и когда эти сновидения вмешиваются в нашу жизнь, дело обстоит таким образом, что в нас отбрасывают свою тень образы низшего небесного мира или девахана. Когда же мы, далее, трудимся во сне и напечатляем своей воле нравственность (что мы не в состоянии воспринять напрямую, но лишь по результирующему действию), то если мы оказываемся в состоянии привить своему мышлению это воздействие божественно-духовных сил на протяжении ночи, импульсы, которые мы здесь воспринимаем, оказываются тенями, отбрасываемыми из высшего девахана, верхнего небесного мира. Это нравственные импульсы и чувства, что живут в нас и позволяют нам говорить: в общем и целом, человеческая жизнь оправдывается лишь тем, что мы ставим свои мысли на службу добру и красоте и позволяем напитать нашу интеллектуальную деятельность настоящей, неподдельной и алой кровью божественно-духовной жизни, так что деятельность эта оказывается пронизана нравственными импульсами.

То, как мы таким образом изображаем человеческую душевную жизнь: прежде всего посредством внешнего экзотерического рассмотрения, а затем уже при помощи несколько более мистического рассмотрения жизни, усматривается из более глубинного оккультного исследования. И здесь то, что мы описали теперь по большей части внешне, обнаруживается в процессах, которые доступны для восприятия ясновидением также и в человеке. Когда в настоящее время человек предстаёт нам в бодрствующем состоянии и его подвергают рассмотрению посредством ясновидческого зрения, обнаруживается, что от сердца к голове постоянно направляются некие световые лучи. Если бы мы пожелали схематически это изобразить, нам следовало бы сделать это так, что здесь была бы область сердца, и далее непрерывные потоки идут к мозгу, обступая внутри головы тот орган, который описывается в анатомии как шишковидная железа. Словно световые лучи исходят от сердца к голове, обтекая здесь шишковидную железу. Эти токи возникают вследствие того, что человеческая кровь, которая представляет собой материальную субстанцию, вещество, постоянно разлагается в эфирную субстанцию, так что в области сердца имеет место непрестанный переход крови в тонкую эфирную субстанцию, и вот уже она устремляется к голове, с игривым поблёскиванием обступая шишковидную железу. Этот процесс, эфиризация крови, беспрестанно проявляется у бодрствующего человека. Так вот у человека спящего, однако, всё происходит иначе. Тут дело обстоит так, что если у нас вот здесь имеется область мозга, а тут – сердца, то оккультный наблюдатель  (схема 02) заметит непрестанный поток, текущий снаружи – внутрь, а также сзади в направлении к сердцу. Однако эти токи, притекающие у спящего человека снаружи, из мирового пространства, из макрокосмоса – внутрь того, что покоится здесь в постели в качестве материального и эфирного тел, токи эти, если подвергнуть их обследованию, фактически обнаруживают нечто весьма примечательное. Лучи эти весьма отличаются у разных людей. Спящие люди сильно отличаются друг от друга, и когда бы люди, которые отличаются некоторым тщеславием, всё-таки знали, насколько скверно они выдают себя для оккультного взгляда, когда они засыпают на общественных собраниях, они бы этому всячески сопротивлялись, поскольку это совершенно их выдаёт.

И правда, дело здесь в том, что нравственные качества в высшей степени обнаруживают себя в своеобразной окрашенности того, что втекает в человека во сне, так что человек с низкими моральными принципами имеет совершенно иные токи, нежели человек с высокими принципами. От дневного притворства здесь нет никакой пользы. Невозможно притворяться перед лицом высших мировых сил. Дело обстоит так, что в того, для кого характерна лишь лёгкая склонность к не вполне нравственным принципам, постоянно втекают коричневато-красные и тому подобные склонные к коричневато-красноватым тонам токи. А лилово-фиолетовые излучения встречаются у людей, имеющих высокие нравственные идеалы. Так вот, в момент пробуждения или засыпания в области шишковидной железы разворачивается своего рода борьба между тем, что течёт сверху вниз, и тем, что – снизу вверх. Интеллектуальное начало течёт у бодрствующего человека снизу вверх в виде световых эффектов, а то, что, собственно говоря, имеет нравственно-эстетическую природу, течёт сверху вниз. А в момент пробуждения и засыпания токи, направляющиеся вверх и вниз, встречаются, и здесь уже можно судить о том, что некто особенно хваток и обладает сниженными принципами – и тогда вблизи его шишковидной железы происходит энергичная борьба; или же его принципы доброкачественны, и его интеллектуальность изливается нам навстречу – тогда вокруг шишковидной железы имеет место спокойное распространение мерцающего свечения. В момент пробуждения или засыпания железа эта словно бы погружена в небольшое световое озеро. И в том, что в момент пробуждения и засыпания шишковидную железу окружает спокойное сияние, обнаруживается нравственное благородство. Так отображаются в человеке его нравственные свойства. Нередко же это спокойное сияние простирается дальше, вплоть до сердечной области. Так проявляются в человеке два течения, одно из макрокосмоса, второе же микрокосмическое.

Полную меру значимости того, как происходит встреча этих двух течений в человеке, мы сможем оценить лишь тогда, когда, с одной стороны, поразмыслим над тем, что было сказано прежде о душевной жизни более внешним образом, как она обнаруживает себя в своей троякой полярности интеллектуального, эстетического и нравственного начала, которое течёт сверху вниз, от мозга к сердцу, с другой же стороны, мы подходим ко всему значению сказанного, если вообразим себе всё соответствующее явление в макрокосмосе. Это соответствующее явление, ныне его следует изобразить таким, каким оно предстаёт в качестве результата, полученного как раз на основании тщательнейших оккультных исследований последних лет, предпринятых в ходе духовных изысканий отдельных людей из числа подлинных, истинных розенкрейцеров. В соответствии с этим и следует изображать это макрокосмическое перед лицом микрокосмического. И тут обнаруживается (по ходу дела вы будете подходить всё ближе к пониманию сути), что нечто подобное тому, что было теперь сказано о микрокосмосе, разыгрывается также и в макрокосмосе.

Подобно тому, как в области человеческого сердца имеет место постоянное преобразование крови в эфирную субстанцию, схожий процесс имеет место и в макрокосмосе. Мы понимаем это, когда обращаем свой взор на мистерию Голгофы и на то мгновение, когда кровь Христа вытекла из ран. Кровь эту необходимо рассматривать не только как химическое вещество, но вследствие всего того, как именно изображается природа Иисуса из Назарета, это есть нечто совершенно особенное. И когда она вытекла и влилась в Землю, нашей Земле была придана субстанция, которая, поскольку она связалась с Землёй, сделалась значительнейшим событием на все последующие земные времена, и это также могло случиться лишь однажды. Что случилось с этой кровью в последующие времена? Не что иное, как то, что вообще-то происходит в сердце человека. В ходе земной эволюции эта кровь прошла процесс эфиризации. И подобно тому, как наша кровь в качестве эфира течёт от сердца вверх, так и в земном эфире, начиная с мистерии Голгофы, обитает эфиризированная кровь Христа Иисуса. Эфирное тело Земли пронизано тем, что сделалось из той крови, что пролилась на Голгофе; и это важно. Не произойди того, что случилось благодаря Христу Иисусу, с людьми на Земле всё обстояло бы лишь так, как это было изображено прежде. Однако начиная с мистерии Голгофы постоянно существует возможность того, что в эти токи, устремляющиеся снизу вверх, будет вливаться действие эфирной крови Христа.

Благодаря тому, что в земном эфирном теле присутствует эфирная кровь Иисуса из Назарета, снизу вверх, вместе с текущей от сердца к мозгу эфиризированной человеческой кровью, устремляется то, что является эфиризированной кровью Иисуса из Назарета, так что в человеке сходится воедино не только то, что было отражено прежде, но вместе сходятся собственно человеческий кровоток и кровоток Христа Иисуса. Однако связывание этих двух потоков происходит лишь тогда, когда человек с надлежащим пониманием относится к тому, что содержится в импульсе Христа. Иначе никакой связи между ними возникнуть не может, иначе оба этих потока отталкиваются друг от друга вновь точно так же, как перед этим столкнулись. Понимание же мы можем обрести лишь в том случае, если во всякую эпоху развития Земли станем его усваивать так, как это подобает данной эпохе. Во времена, когда Христос Иисус обитал на Земле, надлежащее понимание по отношению к наличному факту могли выказать те, кто пришли к его предтече Иоанну и дали себя окрестить с помощью формулы, выраженной в Евангелии. Они принимали крещение, дабы претворить грех, то есть подошедшую к концу карму их предыдущей жизни, и чтобы усвоить, что важнейший импульс земного развития ниспустится отныне в материальное тело. Однако развитие человечества продвигается дальше, и для нашего теперешнего времени важно, чтобы человек научался распознавать, что он должен усвоить духовно-научное познание, необходимо, чтобы он постепенно до такой степени воспламенил то, что течёт от сердца к мозгу, что мог бы уже дойти и до понимания антропософии. Вследствие же этого он окажется способен воспринять также и то, что начинает завязываться начиная с XX в., то есть эфирного Христа в противоположность материальному Христу из Палестины.

Ибо мы достигли того момента, когда эфирный Христос вмешивается в земную жизнь и делается зримым поначалу небольшому числу людей, как бы в естественном ясновидении. Затем, в последующие три тысячи лет он будет становится видимым всё большему числу людей. Это должно случиться, это природный процесс. То, что это произойдёт, столь же верно, как то, в XIX в. был достигнут прогресс в области электричества. И правда, определённое число людей узрит эфирного Христа, пройдёт через событие перед Дамаском. Однако речь здесь должна идти о том, чтобы люди выучились отслеживать тот момент, когда к ним приступает Христос. Минуют считанные десятилетия, и с людьми, особенно с людьми юными, будет происходить следующее (и уже теперь повсюду идёт подготовка к этому): некий человек приходит туда или сюда, он переживает то-то и то-то. Если он действительно отточил зрение в занятиях антропософией, уж он-то сможет заметить, что возле него вдруг кто-то появился, кто-то приходит, чтобы ему помочь, обратить его внимание на то или иное: что перед ним стоит Христос (а сам-то он полагает, что здесь некий телесный человек). Однако он поймёт, что это – сверхчувственное существо, по тому, что оно тут же исчезнет. Не один человек изведает такое, когда он с тяжёлым сердцем, в сокрушённом состоянии тихо себе сидит в комнате и не знает, как ему быть, и здесь дверь отворится: ему явится эфирный Христос и скажет ему слова утешения. Христос сделается живым утешителем для людей! Пускай в наши дни это всё ещё выглядит каким-то гротеском, и всё же это правда, что зачастую, когда люди будут сходиться в беде, не видя никакого выхода, а также когда большие людские толпы будут собираться вместе и ожидать – вот тогда-то они и узрят эфирного Христа! Он сам будет там, он подаст совет, он скажет своё слово также и на собраниях. Вот какие времена нам с несомненностью предстоят. Вот положительная сторона, то, что в качестве положительного, созидательного момента вмешается в развитие человечества.

Не надо никаких инвектив против великих культурных успехов нашей эпохи, они необходимы для блага и освобождения людей. Однако берите всё, что вы взять в состоянии в смысле внешнего прогресса в покорении сил природы, вовсе не нужно пренебрегать этим, как чем-то малым и незначительным в сравнении с тем, что будет дано человеку, который переживёт в своей душе пробуждение через Христа, вмешивающегося теперь в культуру человечества и в различные её аспекты. А то, что отсюда для людей воспоследует – суть единящие положительные энергии. Христос вносит в культуру человечества созидательные энергии.

И правда, если взять первый послеатлантический период, мы увидим, что тогда люди возводили жилища иначе, нежели теперь. Тогда они пользовались всевозможными продуктами роста, лишь оказывая им помощь. Таким образом возводились даже дворцы, когда люди помогали природе, сплетая ветки и растения между собой и пр. Ныне людям приходится строить из обломков. Всю культуру внешнего мира мы производим из продуктов разрушения. И на протяжении ближайших лет вы уясните ещё лучше, насколько своеобычна в нашей культуре роль продукта разрушения.

В рамках нашего послеатлантического земного процесса свет изничтожается. Вплоть до Атлантиды земной процесс был восходящим, с тех пор он идёт по нисходящей. Что такое свет? Он распадается, и распадающийся свет – это электричество. То, что нам известно, как электричество, является светом, который изничтожает самого себя внутри материи. А химическая энергия, претерпевшая преобразование в рамках развития Земли – это магнетизм. Но появится ещё третья энергия. И если сегодня электричество представляется людям чудодейственным, то эта третья энергия повлияет на культуру ещё гораздо более поразительным образом. И чем больше будем мы использовать эту третью энергию, тем скорее Земля превратится в труп, дабы то, что в ней есть духовного, могло перенести своё действие на Юпитер. Энергии должны быть приложены ради разрушения Земля, дабы человек освободился от Земли и тело Земли могло отпасть. Пока Земля пребывала в прогрессивном состоянии, никто этого не делал, поскольку только разрушающаяся Земля может использовать великое культурное достижение электричества. Как ни удивительно это может звучать в настоящий момент, это необходимо повторять вновь и вновь. Нам следует понять процесс развития, и в результате этого люди выучатся надлежащим образом оценивать нашу культуру. Тем самым мы выучимся тому, что Землю необходимо уничтожить, в противном же случае дух не освободится. Но тем самым мы выучимся и тому, чтобы высоко ценить положительный момент: вмешательство духовных энергий в наше земное существование.

Итак, мы усматриваем громадный, колоссальный прогресс в том, что на протяжении трёх лет Христу понадобилось странствовать в хорошо подготовленном человеческом теле, дабы он мог сделаться зримым для телесного взора. Вследствие того, что случилось за эти три года, люди дозрели для того, чтобы видеть того Христа, который будет перемещаться в эфирном теле и который будет вмешиваться в земную жизнь столь же реально и действенно, как материальный Христос времён его палестинской реализации. Люди, если только они не будут созерцать такие вещи непрояснёнными чувствами, удостоверятся в том, что они имеют дело с эфирным телом, которое будет бродить в пределах материального мира, однако они будут знать, что это единственное эфирное тело, способное действовать в материальном мире, как вообще-то действует материальное человеческое тело. Оно будет отличаться от материального тела лишь тем, что оно, так сказать, способно одновременно пребывать в двух, трёх местах, да что там – в сотне и тысяче мест, что возможно лишь для эфирного, но не для материального образования. Что достигнет вследствие этого прогресса человечество, так это того, что два полюса, которые я упоминал прежде, а именно интеллектуальный и нравственный полюса, всё в большей степени будут становиться одним, будут сплавляться в единство. Это будет происходить с ними по причине того, что на протяжении следующих столетий люди будут всё больше выучиваться тому, чтобы созерцать в мире эфирного Христа. Также и днём они будут всё больше пронизываться прямым действием благого в духовном мире. Между тем, как теперь воля днём спит, и, вообще говоря, человек может действовать лишь опосредованно, через представление, в ходе предстоящих тысячелетий всё в большей степени будет происходить так, что с помощью того, что оказывает действие со стороны дня и над чем стоит Христос, человеческие поступки можно будет усовершенствовать напрямую, также и в дневном состоянии.

В реальности наступит то, о чём мечтал Сократ*, а именно чтобы добродетели можно было учить. И на Земле всё в большей и большей степени будет открываться возможность того, чтобы обучение возбуждало и стимулировало не только наш интеллект, но с помощью такого обучения получали распространение также и нравственные импульсы. Шопенгауэр сказал**: «Легко проповедовать мораль, но мораль обосновать очень и очень трудно». Почему это так? Потому что пока что с помощью проповеди никакой нравственности, говоря по сути, распространить не удалось. Можно прекрасным образом усвоить нравственные принципы и их не соблюдать. Для большинства людей справедливы слова Христа: «Дух бы и рад, но плоть слаба»***. Здесь происходят перемены – благодаря тому, что от этой фигуры Христа истекает моральное пламя. Однако вследствие этого для Земли всё в большей степени наступает то, что человек усматривает необходимость нравственного начала и его импульсов. И тем самым он преобразует Землю, поскольку человек будет всё яснее ощущать, что нравственное начало принадлежит Земле. А в будущем безнравственными смогут оставаться лишь те люди, что будут получать безнравственную поддержку, которые будут одержимы злыми демонами, ариманическими, азурическими силами и будут к такой одержимости стремиться. Вот состояние Земли в будущем: здесь будет достаточное число таких людей, которые будут всё лучше усваивать нравственное и одновременно будут также давать обоснование морали; но будут здесь и такие, кто добровольно пожелают предаться силам скверны и составят против добрых людей ополчение зла****. К этому никого принуждать не будут, на то будет добрая воля каждого.

Затем на Земле настанет такая эпоха, когда наступит такое, что, как и многое другое, обнаруживается лишь в колоссальных определениях восточного оккультизма, восточной мистики, когда эта нравственная атмосфера сгустится до высокой степени. Об этом моменте восточная мистика свидетельствует вот уже много тысячелетий. А именно, начиная с появления Будды она с большим напором свидетельствует о том будущем состоянии, когда Земля погрузится в нравственную эфирную атмосферу. И в качестве великого обетования будущего этот момент неизменно предносился восточной мистике со времен древних риши – что импульс этот достигнет Земли и что будет он сущностной составляющей Вишва-Кармана, или, как выражался Заратустра, Ахура-Мазды. Так что уже этой мистике было очевидно, что от того существа, которое мы именуем Христом, произойдёт данный нравственный импульс, эта моральная атмосфера Земли, и на него, на Христа, возлагала эта восточная мистика свои надежды.

Восточной мистике недоставало средств, чтобы это вообразить, однако она была в состоянии представить то, что явится в качестве аккомпанемента этого события. Так, эти средства позволяли представить, что погружённые в огонь, в солнечный свет чистые акаша-персонажи явятся до истечения пяти тысячелетий после просветления великого Будды в качестве свиты того, кого невозможно опознать исключительно средствами ориентальной мистики. Действительно, поразительное представление: явится нечто такое, что сделает возможным, чтобы благодаря очищенной нравственной атмосфере Земли в ней обретались сыны света и пламени, пусть не в качестве материального воплощения, но как чистые акаша-персонажи. Однако тогда же, через пять тысячелетий после просветления Гаутамы Будды, появится также и наставник, который научит людей, что это за чудесные образы, эти чистые огненные и световые фигуры. Наставник этот будет майтрейей-буддой, который явится через три тысячи лет после нашего времени, и он сможет научить людей импульсу Христа.

Так восточная мистика объединяется с христианским знанием Запада в прекрасное, чудное единство. И становится ясно также и то, что тот, кто через три тысячи лет после нашего времени явится в качестве майтрейи-будды, будет всякий раз воплощаться на Земле как бодхисатва, как преемник Гаутамы Будды. Одним из его воплощений был живший за сотню лет до нашего летоисчисления Иисус бен Пандира. Этот воплощённый в Иисуса бен Пандиру персонаж – всё тот же самый, который некогда сделается майтрейей-буддой и из столетия в столетие вновь и вновь является в плотском теле, правда, сам ещё не в качестве будды, но бодхисатвы. Вот и в наше время от него, который некогда (не теперь ещё, но некогда в будущем) сделается майтрейей-буддой, исходят наиболее значительные учения относительно существа Христа и об огненных сынах – агнишватта – индусов.

То, благодаря чему можно распознать того, кто некогда станет майтрейей-буддой, опять же разделяется как всей настоящей восточной мистикой, так и христианским знанием. Того, кто некогда сделается майтрейей-буддой и в противоположность огненным сынам явится в материальном теле в качестве бодхисатвы, можно опознать по тому, что поначалу, в юности он будет расти таким, что ни одна душа не сможет догадаться, что за личность в нём находится. Неизменно будет случаться так, что сведущие люди будут определять по такому человеку, что в нём находится бодхисатва, лишь между 30-м и 33-м годами жизни. Здесь наступает нечто вроде изменения личности. И сам майтрейя-будда даст о себе знать человечеству как раз на 33-м году жизни. Подобно тому, как Христос Иисус приступил к делу на 30-м году жизни, так и бодхисатвы, которые будут проповедовать Христа далее, дадут себя распознать на 33-м году жизни. И сам майтрейя-будда, который как преображённый бодхисатва возвестит великие тайны бытия с помощью грандиозных, исполненных мощи слов, о которых сегодня невозможно составить никакого представления, этот майтрейя-будда будет говорить на языке, который предстоит ещё только создать, ибо сегодня ни один человек не в состоянии отыскать слова, с которыми майтрейя-будда некогда обратится к людям. Ныне с людьми пока ещё невозможно так говорить, потому что отсутствует материальный орган для этого. Учения просветлённых будут не просто учениями, но они будут вливать в людей нравственные импульсы. Телесная гортань пока что не в состоянии выговорить таких слов. Ныне они могут обретаться лишь в духовных мирах.

Антропософия – это подготовка ко всему, что наступит в будущем. Те, кто всерьёз подходят к развитию человечества, не желают, чтобы развитие души пришло в застой, но чтобы оно продвигалось дальше, так чтобы Земля теперь действительно стала свободной в своей духовной части и дала отпасть грубой своей части, как трупу (а ведь люди могут здесь испортить всё дело). Те, кто желает удачи общемировому делу, должны обрести понимание спиритуальной жизни с помощью того, что мы сегодня именуем антропософией. Так антропософия становится долгом, познание делается чем-то таким, что мы ощущаем, чем-то, в отношении чего мы чувствуем ответственность. И если мы это так ощущаем и желаем учиться, если мы на основании этих мировых тайн воспринимаем дело так, что желаем сделаться антропософами – значит, мы ощущаем правильно. Но тогда и антропософия не должна быть чем-то, что утоляет наше любопытство, нет, она должна стать чем-то таким, без чего мы не в состоянии жить. Лишь когда это так, мы проникаемся делом надлежащим образом, лишь тогда мы сделаемся как бы живыми кирпичами в конструкциях того великого здания, которое должно быть возведено в душах людей и которое может собрать людей под своими сводами.

Так что антропософия – это откровение по отношению к подлинным мировым событиям, какими они явятся людям будущего, нашим собственным душам, вне зависимости от того, будем ли мы ещё пребывать в материальном теле или находиться уже между смертью и новым рождением. Этот переворот затронет нас, будем ли мы ещё в своих телах или уже совлечём материальное тело. Дело лишь в том, что уже здесь, в земной юдоли и материальном теле люди должны обрести понимание этих событий, если в промежутке между смертью и новым рождением они будут затронуты тем, чему суждено тогда произойти. Для тех, кто уже теперь, в материальном теле, обретёт понимание Христа, для них безразлично, будут ли они ещё жить, когда настанет время созерцать Христа или же тогда они уже минуют врата смерти. Однако тем, кто теперь отвращается от понимания Христа, придётся, если к моменту наступления этого события они уже проследуют через врата смерти, ожидать следующего воплощения, потому что в промежуток между смертью и рождением заложить фундамент невозможно. Но стоит только заложить фундамент, он сам отыскивает продолжение, ибо тогда Христос зрим также и между смертью и новым рождением. Так антропософия становится для нас не только чем-то, что мы изучаем для материальной жизни, но что имеет ценность также и тогда, когда материальное тело совлечено со смертью.

Вот что хотел я сегодня изложить для понимания человека и в качестве руководства для ответа на многие вопросы. Самопознание трудно, поскольку человек столь сложное существо. А сложен человек потому, что связан со всеми высшими мирами и существами. То, что находится в нас, представляет собой теневые отображения громадного мира, и то, чем является наша конституция, наши физическое, эфирное и астральное тела и наше «Я», то, что обозначает так наши члены, – это есть миры для божественных существ. То, чем являются для нас физическое, эфирное и астральное тела и наше «Я», – это один мир, а другой мир – это мир высший, небесный мир. Для божественно-духовных существ высших миров телесные члены суть высокие божественно-духовные миры. Потому-то человек и настолько сложен, что он представляет собой настоящее зеркало духовного мира. Это необходимо до него довести ради осознания им собственного человеческого достоинства. Однако из познания того, что мы хоть и образ, однако всё ещё очень удалены от того, чем должны быть, на окольном пути этого познания мы усваиваем также, помимо человеческого достоинства, ещё и надлежащую скромность и смирение в отношении макрокосмоса и его богов.

Из ответов на последовавшие за лекцией вопросы

Вопрос: Как понимать слова «говорить на языках» у апостола Павла?

Ответ: У людей исключительных может случаться так, что в состоянии бодрствования имеет место не только феномен речи, но в эту речь может добавляться нечто, что вообще-то присутствует исключительно в сонном сознании. Это явление, о котором говорит Павел*****. Гёте рассматривает это с той же самой позиции. Он написал отличный разбор этого явления******.

Вопрос: Как следует понимать слова утешения Христа?

Ответ: Люди будут понимать эти слова утешения, как бы пропуская их через сердце. Они могут также рассматриваться и как телесное слышание.

Вопрос: Что такое химические энергии и вещества по отношению к духовному миру?

Ответ: В мире присутствует некоторое число веществ, которые способны к соединению и разделению. То, что мы именуем химизмом, оказывается спроецированным в материальный мир из мира девахана, гармонии сфер. Так что в связывании двух веществ в соответствии с их атомными весами мы имеем теневое отображение двух тонов гармонии сфер. Химическое родство двух веществ в материальном мире – это теневое отображение из мира гармонии сфер. Химические числовые соотношения есть на самом деле выражения числовых соотношений гармонии сфер. Эти последние умолкли вследствие сгущения материи. Если бы была возможность реально довести вещества до эфирного разрежения и воспринять атомные числа в качестве внутреннего формирующего принципа, мы услыхали бы гармонию сфер. У нас имеются материальный, астральный мир, низший девахан и высший девахан. Так вот, если погрузить тело ещё дальше материального мира, мы попадём в подматериальный мир, в подастральный мир, нижний или дурной низший девахан и нижний или дурной высший девахан. Дурной астральный мир – это область Люцифера, дурной низший девахан – область Аримана, а дурной высший девахан – область асуров. Если опустить химизм ещё ниже материального плана, в дурной низший деваханический мир, возникает магнетизм, а когда мы проталкиваем свет в подматериальное, то есть на одну ступень ниже материального мира, возникает электричество. Если мы погрузим то, что пребывает в гармонии сфер, ещё ниже, вплоть до асуров, там появится ещё более чудовищная энергия, которую невозможно более удерживать втайне. Можно лишь пожелать, чтобы когда появится эта энергия, которую нам следует представлять куда более мощной, чем сильнейшие электрические разряды, и которая в любом случае появится – можно только пожелать, чтобы прежде, чем изобретатель наделит человечество этой энергией, люди уже не имели в себе ничего безнравственного!

Вопрос: Что такое электричество?

Ответ: Электричество – это свет в подматериальном состоянии. Свет здесь сильнейшим образом спрессован. Свету необходимо приписывать также и личностное начало: в каждой своей точке он является самим собой. Теплота может распространяться в трёх пространственных направлениях, в случае же света нам следует говорить ещё и о четвёртом: он распространяется четверояким образом; как четвёртое у него есть личностность.

Вопрос: Что происходит с трупом Земли?

Ответ: В качестве остатка лунного развития у нас имеется наша Луна, которая обращается вокруг Земли. Также и Земля станет остатком, который будет обращаться вокруг Юпитера. Далее остатки постепенно распадаются во всеобщий мировой эфир. На Венере остатка уже не будет. Она явится вначале в виде чистой теплоты, затем сделается светом и уйдёт обратно в духовный мир. Для Земли же остаток сделается трупом. Однако это путь, по которому людям отправляться не следует, поскольку это доставит им чудовищные мучения. Но, вероятно, найдутся существа, которые пойдут вместе с этим трупом, поскольку тем самым они разовьются и поднимутся выше.

(Схема 03 к ответам на вопросы)

ПРИМЕЧАНИЯ

* Сократ… чтобы добродетели можно было учить: В диалогах Платона «Менон» и «Протагор».

** Шопенгауэр сказал: Дословно: «Da ergibt sich, daß Moral-Predigen leicht, Moral-Begründen schwer ist.» В «О воле в природе» («Über den Willen in der Natur. Eine Erörterung der Bestätigung, welche die Philosophie des Verfassers, seit ihrem Auftreten, durch die empirischen Wissenschaften erhalten hat»), Frankfurt 1836. См. Сочинения в 12-и тт. с введением Рудольфа Штейнера, J. G. Cottasche Buchhandlung Nachfolger, Stuttgart und Berlin o. J. (1894), 6. Band.

*** слова Христа: «Дух бы и рад, но плоть слаба»: Матф. 26, 41 и Марк 14, 38.

**** составят против добрых людей ополчение зла (gegenüber den Guten ein Heer des Bösen): в 1-м изд., в соответствии с тем, что значилось в конспекте, было напечатано «ein Mehr des Bösen» («преобладание зла»), что могло бы быть также прочитано как «Meer des Bösen» («море зла»). Вероятнее, однако, что здесь имела места ослышка или ошибка в записи, поскольку данное место, сколько можно судить, воспроизведено с пропусками.

***** явление, о котором говорит Павел: 1-е Кор. 14, 1-6. Гёте рассматривает это с той же самой позиции

****** Гёте… написал отличный разбор этого явления: См. «Andere Frage: Was heißt mit Zungen reden?» в «Zwo wichtige bisher unerörterte biblische Fragen, zum ersten Mal gründlich beantwortet von einem Landgeistlichen in Schwaben», Lindau 1773.