Сегодня и следующим вечером мы попытаемся выстроить стройную концепцию сущности человека в его взаимосвязи с оккультными основаниями нашей современной эпохи и ближайшего будущего. По многим моим высказываниям, уже прозвучавшим здесь, в этой ветви, а также ставшим вам известными из других источников, вы могли заключить, что в определённом отношении мы в нашей современности стоим перед своего рода новым откровением, новым оповещением человечества. Пожалуй, приняв во внимание последние эпохи развития человечества, мы могли бы лучше всего понять то, что должно произойти в наше время, если сопоставим это с двумя другими важными откровениями, явившимися человечеству. При этом мы, так сказать, принимаем в расчёт лишь то, что открылось человечеству с наименьшим временным отстоянием. Эти три откровения, предстоящее нам и два других, которые ему предшествовали, могут быть поняты лучше всего, если мы сравним их с развитием подрастающего ребёнка, то есть человека как такового.

Наблюдая как следует за ребёнком, мы обнаруживаем, что поначалу он вступает в мир таким образом, что его окружение должно полностью о нём печься и окружать заботой, что он не в состоянии каким-либо образом выразить то, что живёт у него внутри, и что он также не в состоянии выразить для самого себя в отчётливых идеях то, что движет его душой. Ребёнок ещё не может говорить, он не может мыслить, так что всё, что для ребёнка должно совершаться, приходится исполнять тем, кто принял его в свой круг. И вот ребёнок начинает говорить. Тот, кто будет пристально за ним наблюдать (а это также упомянуто в моей небольшой книжице «Воспитание ребёнка с точки зрения духовной науки»*), уяснит, что поначалу ребёнок говорит, изъясняется, что поначалу он научается речи с помощью своего рода подражания тому, что говорится в его окружении, и что, собственно говоря, вообще-то на первых порах, когда он говорит, он ещё не располагает тем, что может быть названо мыслящим пониманием языка. Дело обстоит не так, что речь возникает у ребёнка из мыслей: верно как раз обратное. На речи ребёнок только ещё учится мыслить, он ещё только мало-помалу выучивается уразумевать в отчётливых мыслях то, что выражает на словах на основании неясных ощущений и подспудных побуждений. Так что в развитии ребёнка мы имеем три сменяющих друг друга периода: первый, когда ребёнок ещё не способен ни говорить, ни мыслить, когда всё для него должно свершаться снаружи от него; второй период, когда ребёнок может говорить, однако думать ещё не в состоянии; и третья фаза, когда ребёнок учится постигать сознанием идейное содержание собственной речи. С этими тремя стадиями детского развития можно сравнить то, что совершило и ещё должно совершить человечество приблизительно за то время, что протекло за полтора тысячелетия до христианского летоисчисления и на протяжении всей христианской эпохи.

Первое откровение саморазвивающейся человеческой душе современного цикла в жизни человечества, о котором мы можем говорить, это то откровение, что проистекло с Синая и нашло выражение в десяти заповедях Моисея. Если задуматься поглубже над тем, что, собственно, означает то откровение человечеству, что дано в десяти заповедях, мы подметим в самих этих десяти заповедях поразительную вещь. Вот только эти вещи относятся к разряду тех, которые, так сказать, входят в повседневное духовное достояние человека, насчет которого он не привык размышлять. Но если он начнёт обдумывать это, то будет вынужден сказать: замечательно, что в этих десяти заповедях дано то, что с тех самых пор, как это было дано, передаётся по всему миру в качестве закона и, вообще говоря, всё ещё сохраняет своё значение, а, по сути, лежит в основе законодательств всех стран земного шара, постольку поскольку они включались в новейшую культуру или же были в неё включены на протяжении последних тысячелетий. Человечеству было явлено нечто всеохватное, грандиозное, универсальное, когда ему было, так сказать, сказано: в духовном мире имеется Пра-существо, которому здесь, на Земле, соответствует его отображение, «Я», и это Пра-существо способно с такой мощью вломиться в человеческое «Я», так в него излиться, что человек будет следовать тем нормам, тем законам, что заповеданы в десяти заповедях.

Второе откровение произошло через мистерию Голгофы. Что могли бы мы сказать относительно этой мистерии Голгофы? А ведь ещё вчера, в ходе общедоступной лекции**, был сделан намёк на то, что можно было бы сказать относительно этой мистерии Голгофы. Подобно тому, как нам следует свести всё телесное человечество к одному корню – паре земных праотцев, и подобно тому, как мы можем понимать это телесное человечество как происходящее поколение за поколением из этого корня земных праотцев, точно также мы должны, если только мы верно понимаем, что является наиболее ценным благом нашего «Я», что должно все больше и больше погружаться в наше «Я» на протяжении земного существования, должны это выводить, говорю я, из мистерии Голгофы. Если мы (пускай даже древнееврейская традиция отличается в данном смысле от сегодняшних естественнонаучных представлений, это сейчас не столь важно) сведём человеческое кровное родство, телесную взаимосвязь человечества – к изначальной паре людей, Адаму и Еве, которые таким образом некогда расхаживали по Земле в качестве материальных перволичностей, прародителей человечества, так что нам следует сказать, что то, что продолжало струиться по человеческим жилам в качестве человеческой крови, в конечном счёте восходит к этой родоначальной человеческой паре, то, с одной стороны, мы можем сказать, что то, что мы способны воспринять своей душой в качестве святейшего и драгоценнейшего блага, осуществляющего в человеческих душах непреходящие чудеса, что мы способны воспринять в качестве сознания, что в нашей душе может пребывать нечто более высокое, нежели наше обыкновенное «Я», то есть если мы таким образом захотим исследовать, откуда берётся то, что представляет собой драгоценнейшее душевное достояние человека, которое одновременно должно сделаться его душевной кровью, нам придётся обратиться к тому, что воскресло из гробницы на Голгофе. Ибо то, что тогда воскресло, продолжает жить в тех человеческих душах, которые испытали внутреннее пробуждение, точно так же, как кровь Адама и Евы продолжает жить в телесных людях. В воскресшем Христе нам следует усматривать неким образом родоначальность или праотцовство: духовного Адама***, который вселяется в души людей, если только они переживают пробуждение, и только и приводит их к их полному «Я», к тому, что надлежащим образом это «Я» животворит. Подобно тому, как телесная сила Адама струится по материальным телам людей, так то, что восстало из гробницы на Голгофе, течёт в душах тех, кто отыскал сюда путь. Это второе откровение, явленное людям, дабы они получили весть о том, что произошло благодаря мистерии Голгофы.

Если в десяти заповедях людям было дано нечто такое, что руководило ими снаружи, то мы можем сравнить это внешнее руководство с тем, что совершается извне с ребёнком, прежде чем он в состоянии говорить и мыслить. То, что осуществляет с ребёнком его окружение, то же самое производило водительство древнееврейского закона применительно к человечеству, которое, как таковое, в определённом смысле ещё неспособно говорить и не может ещё мыслить. Однако человечество также научилось говорить, иными словами, научилось чему-то такому, что можно сравнить исключительно лишь с обучением ребёнка речи, то есть: человечество восприняло в Евангелиях весть о мистерии Голгофы. И то, как люди должны ещё понять Евангелия, можно сравнить с обучением ребёнка речи. Через Евангелия человеческим сердцам и душам сделалось доступно некоторого рода понимание мистерии Голгофы, которое вселилось в чувства, вселилось в восприятия, вселилось в те душевные энергии, которые проявляются, когда мы, скажем, даём проявиться на нас действию многозначительных, наглядных картин и евангельских сцен кисти великих художников, а также когда мы даём на нас воздействовать традиционным образам, в которых представлены поклонение младенцу пастухов, поклонение младенцу волхвов из восточных стран, бегство в Египет и т. д. То, что здесь явилось в мир, то, чему люди с незапамятных времён давали оказывать действие на свои души – всё это в конечном счёте восходит к Евангелиям, то есть так дошло до человеческого рассудка, что люди всё равно как на свой лад научаются говорить о мистерии Голгофы.

Теперь мы, в данном отношении, вступаем в третий этап, который можно сопоставить с тем, когда ребёнок на своём собственном языке учится идейному содержанию, в состоянии довести до сознания то, что заложено в его речи. Мы идём навстречу тому откровению, которое должно донести до нас полное содержание Евангелий, их идейное, их духовное и душевное содержание. Ибо Евангелия поняты человечеством не лучше, чем понимает ребёнок язык, пока он ещё не выучился мыслить. Во всемирно-историческом отношении люди должны с помощью духовной науки выучиться продумывать идейное содержание Евангелий. Теперь они должны дать на себя подействовать всему глубокому духовному содержанию Евангелий. Впрочем, это связано с другим великим событием, приближение которого может чувствовать человечество и которое должно к человечеству приступить ещё до истечения нашего XX в. Это – то событие, которое мы можем представить своей душе приблизительно следующим образом.

Если мы ещё раз обратимся к мистерии Голгофы, то происходило это так, что то от Христа, что воздвиглось тогда из гробницы на Голгофе, отныне осталось на Земле, так что это может быть непосредственно ухвачено всякой отдельной человеческой душой и во всякой отдельной человеческой душе «Я» может пробудиться к более высокой ступени бытия. Христос сделался, могли бы мы сказать, земным духом, если мы начнём говорить о мистерии Голгофы таким образом. И с тех пор он земным духом остался. Однако в наше время в отношении Христа к человечеству наступает важная перемена, которая и в самом деле связана с тем, что всем вам уже более или менее известно, с новым откровением Христа людям.

Но новое это откровение можно охарактеризовать ещё и по-другому. Впрочем, здесь нам необходимо принимать во внимание то, что происходит, когда человек проходит через врата смерти. То, что должно быть сказано теперь, пока что не могло отыскать отображения в литературе.

Когда человек прошёл через врата смерти и пережил то время, в которое он может составить ретроспективу предшествующей земной жизни, пережил это время вплоть до момента, когда он совлекает эфирное тело, когда человек переходит во время камалоки, он предстаёт перед двумя фигурами. Обыкновенно упоминают лишь одного из них, однако полноты ради мы можем сказать (а то, что я теперь рассказываю, есть действительный факт для всякого настоящего оккультиста): перед эпохой камалоки человек предстаёт двум фигурам. Следует оговориться, что то, что я рассказываю теперь, применимо лишь к людям Запада и всем тем, кто за последние тысячелетия поддерживали связь с культурой этого самого Запада. Здесь человек после смерти предстаёт двум фигурам, одна из которых – Моисей (а человек знает совершенно точно, что перед ним Моисей), который держит перед ним скрижали закона, в средневековье его звали «Моисей со строгим законом», и в душе человека имеется совершенно точное сознание того, насколько он в святая святых своей души от закона отступил. Вторая фигура – та, которую именуют «херувим с пламенным мечом», который выносит решение насчёт этих отступлений. Вот какое переживание испытывает человек после смерти, так что мы в нашем духовно-научном смысле могли бы сказать: то, что встречает человека в двух этих фигурах, в Моисее со строгим законом и в херувиме с пламенным мечом, это, так сказать, подытоживает кармический счёт.

В наши дни это обстоятельство претерпевает определённое изменение. И изменение это весьма существенное. Это изменение может быть выражено таким образом, что можно сказать: в нашу эпоху Христос становится господином кармы для всех тех людей, которые после смерти претерпели то, что только что описано. Христос вступает в свои права судии.

Представим же этот факт с большей отчётливостью! Ведь всем нам в соответствии с духовно-научным мировоззрением известно, что у нас имеется кармический жизненный счёт и что за определённые поступки, стоящие на странице нашей кармической счётной книги, за поступки разумные, добрые и благие мы должны получить определённое кармическое возмещение – но также и за все наши злые, мерзкие, неверные поступки и помышления. Так что, с одной стороны, дело сводится к тому, что в дальнейшем течении своей земной жизни человек этот свой кармический счёт изживает, однако дело оказывается также и в том, что то, что человек способен изживать самыми различными делами как то, что может он изжить благодаря тому, что на кармическом счету значатся благие, достойные поступки, так и то, что он изжить должен – по причине своих дурных дел. Не существует однозначного определения того, как именно мы, к примеру, будем в будущей жизни получать возмещение посредством того или иного поступка. Предположим, некий человек совершил то или иное зло, так вот он должен совершить добро, которое выровняет то зло. Однако это добро может быть совершено им двояким образом, при том, что для него, может статься, это будет означать одну и ту же затрату усилий, когда это пойдёт на пользу лишь малому числу людей, или же когда, при тех же трудах, от этого получится благо многим людям. То, чтобы наш кармический счёт сводился в будущем именно таким образом, то есть был включён в будущем в такой миропорядок, когда мы отыщем путь ко Христу, что способ нашего кармического возмещения будет влечь за собой как можно большее благо для людей на всё оставшееся земное развитие – это будет забота того, кто начиная с нашей эпохи будет господином кармы, будет заботой Христа.

Однако с этой передачей Христу должности судии над человеческими поступками связано также и то, что Христос этот также и непосредственно вмешивается в человеческие судьбы. И хотя не в материальном теле, но всё же для тех людей, которые всё в большей степени будут обретать ту способность, что им сделается возможно воспринимать этого Христа – для них Христос будет вмешиваться в судьбы земного человечества. Здесь появятся, к примеру, люди, совершившие то или это, исполнившие тот или иной поступок. И тогда люди эти будут испытывать побуждение (причём таких людей на протяжении трёх следующих тысячелетий, начиная с нашего XX в., будет становиться всё больше) как-то от своего поступка отказаться. Ибо им будет являться нечто наподобие примечательного сновидения. В видении этом они, словно бы во сне, будут видеть нечто такое, что выглядит вроде как их собственный поступок, и всё же они будут не в состоянии вспомнить, что когда-либо совершили нечто такое, что в этом видении появляется. Те же, кто не подготовился к тому, что нечто подобное наступит в развитии человечества, смогут взирать на это исключительно как на крайний пример безудержной фантазии или плод недужной души. Однако же те, кто благодаря новому откровению, которое в наше время приходит к человечеству через духовную науку, благодаря этому третьему откровению последнего цикла человечества подготовились достаточно, эти люди будут знать, что это – новоприобретённые способности человека, такие способности, которые в состоянии заглядывать в духовный мир. И они узнают, что та картина, что предстаёт их душе, представляет собой предвозвещение того кармического деяния, которое должно свершиться однажды в будущем, будь то в данной жизни или же в следующей земной жизни, чтобы получить покрытие того, что было нами сделано. Короче говоря, постепенно люди обретут способность созерцать, словно в сновидении, кармическое уравнение, выравнивающее действие, которое должно свершиться в будущем. Уже по этому факту мы можем видеть, что также и в наше время можно сказать, подобно тому, что сказал Иоанн Креститель на Иордане: «Поменяйте строй своей души, ибо настают новые времена, в которые появляются новые человеческие способности»****.

Однако то, что говорится так насчёт некоего рода восприятия кармы, будет проявляться в людях будущего также и в том, что при таком вот созерцании человек будет напрямую сталкиваться – там и здесь – с эфирным образом Христа, реальным Христом, каким он живёт на астральном плане, при том, что он хоть и не воплотился в материальное тело, но таким, каким он выступает на Земле, зримым для вновь пробудившихся способностей человека – как советчик, как покровитель людей, которые в своём жизненном одиночестве нуждаются в совете, помощи или утешении. Тут наступят такие времена, когда люди, скажем так, будут чувствовать себя обеспокоенными или несчастными по той или иной причине. И вообще времена будут во всё большей степени делаться такими, когда всё меньше значения и ценности будет сохранять то, что представляет собой помощь одного человека другому, поскольку индивидуальная энергия, индивидуальная жизнь человека будут всё больше и больше укрепляться, когда всё уменьшаться будет то, как это непосредственно случалось в прежние времена, когда один человек мог оказать воздействие в душе другого человека, оказав ему поддержку. Но зато великий советчик покажется там и здесь – в качестве эфирного образа.

Наилучший совет, который может быть нам дан на будущее, состоит в том, чтобы мы усиливали и укрепляли свою душу, дабы мы уразумевали всё больше и больше, чем больше будем расти в будущем, будь то уже в настоящем воплощении (что уже несомненно верно применительно к современной молодёжи) или же в следующем, уразумевали, что новообретённые способности научат распознавать великого советчика, который будет одновременно судиёй кармы нарождающегося человечества, Христа в его новом образе.

Для людей, которые уже теперь готовятся к этому событию Христа двадцатого столетия, нет никакой разницы, будут ли они к тому времени, когда это событие Христа наступит во всеохватном масштабе, воплощены в материальное тело или уже пройдут через врата смерти. Ибо также и те, кто прошёл через врата смерти, если они подготовились здесь к событию Христа, смогут обрести после смерти надлежащее понимание события Христа и всего, что с ним связано – но не те, кто небрежно прошёл третье великое откровение человечеству стороной, оставив без внимания духовную науку. Ибо подготовка к событию Христа должна быть обретена здесь, в материальном теле. Тем, кто проходят через врата смерти, не обратив в теперешнем своём воплощении внимания на духовную науку, придётся ожидать следующего воплощения для того, чтобы обрести надлежащее понимание события Христа. В самом деле, тот, кто никогда не слышал об этом событии Христа на материальном плане, не в состоянии обрести понимания также и между смертью и новым рождением, ему придётся ждать, пока он вновь не подготовится к этому на материальном плане.

Вот так вот и стоит человеческое существо, вне зависимости от того, когда оно умрёт для теперешней своей инкарнации, перед лицом великого означенного события, перед вступлением Христа в свою должность судии, перед лицом возможности того, что Христос в эфирном теле с астрального плана непосредственно вмешается в развитие человечества, станет видим людям, появится там и здесь.

Однако своеобразие эволюции человечества состоит в том, что старинные, не столь связанные с духовным развитием качества человека всё в большей степени утрачивают своё значение. Если мы окинем взглядом ход развития человечества начиная с атлантической катастрофы, то можно будет сказать: из великих различий, закладывавшихся в атлантическую эпоху, в современном человеке оказались воплощены те различия, которые мы именуем расовыми, и в определённом смысле мы можем ещё говорить о древнеиндийской расе, древнеперсидской расе, египетской расе, греческо-латинской расе, и даже ещё в наше время можно говорить о своего рода пятой расе. Однако уже теперь понятие расы, применительно к развитию человечества, утрачивает надлежащий смысл. Дело не будет обстоять так, как это было, например, в прежние эпохи, когда для того, что в качестве шестого культурного периода последует за нашим, распространение соответствующей культуры должно было происходить в основном из какого-либо пространственного центра, но, напротив, важно будет то, чтобы теософия распространилась среди человечества, чтобы она (как это было сказано при её происхождении, когда наличествовало преимущественно смутное сознание того, что необходимо в качестве теософского движения) оказалась единым учением без расовых, национальных и племенных различий*****. Выходцы из всех рас, пройдя через духовную науку, выступят поборниками шестого культурного периода, и оснуют на Земле новую культурную эпоху, которая уже не будет основана на понятии расы и применительно к которой понятие расы уже не будет иметь смысла. Короче говоря, то, что имеет значение для мира майи, внешней пространственности, исчезнет. Мы должны постепенно научиться это понимать, по мере того, как будем развиваться с духовно-научным движением дальше. Поначалу этого ещё не понимали. Потому-то мы и видим, что такая вообще-то заслуженная книга, как «Буддистский катехизис» Олькотта******, при прочтении оставляет впечатление, словно расы, подобно колёсам механизма, крутятся здесь с вечной монотонностью. Однако для предстоящей эпохи эти понятия утрачивают смысл, и нам следует отдавать себе полный отчёт, что эти начальные стадии уже устарели и для шестого культурного периода понятию расы невозможно сопоставить какого-либо осмысленного значения.

Так что всё пространственно ограниченное утрачивает смысл. Следовательно, тот, кому понятен весь смысл развития человечества, в состоянии понять также и то, что явлению Христа, каким оно наступит в следующие три тысячелетия, не следует быть таким, чтобы Христа сковывали рамки пространственно ограниченного тела, которому ведь приходится оставаться привязанным к определённой территории. Как бы ни развились средства сообщения, если теперь кому-то в Южной Америке потребовалась бы помощь, а Христос находился бы в Европе, то будь Христос привязан к материальному телу, ему пришлось бы отправиться в Южную Америку хотя бы на воздушном шаре, потребуйся кому-то там неотложная помощь. Но как бы мы себе ни представляли скорости в преодолении пространства, то, что предстоит совершить Христу в качестве человеческого заступника при его повторном появлении на Земле, ни в коем случае не будет ограничиваться тем, что может совершить существо в материальном теле. Не бывать здесь тому ограничению, что Христос в данный момент времени может находиться лишь в одном месте: он сможет помогать в одно и то же время и в одном, и в другом месте. Поскольку духовная сущность не связана с пространственными порядками, тот, кому может быть оказана помощь благодаря Христу в его непосредственном явлении, может получить от него помощь на одном конце Земли, как и тот, кому нужна помощь на другом её конце. Новое явление Христа не связано с пространственными границами и с плотским, материальным телом. Лишь тот, кто не желает уразуметь прогрессивного продвижения человечества к духовности, не хочет видеть, что все наиболее важные события постепенно преобразуются в духовность, – лишь такой человек может считать, что то, что подразумевается под существом Христа, как раз-таки связано с материальным телом.

Тем самым мы, однако, уже охарактеризовали ситуацию с третьим откровением и как в этом третьем откровении должно проявиться то, что вообще-то заявляет о себе уже теперь ради прояснения, ради разъяснения Евангелия. Евангелие – это язык, а духовная наука в её соотношении с Евангелием – это идейное содержание Евангелия. Как соотносится язык с полным сознанием ребёнка, точно так же соотносится и Евангелие, каким оно было возвещено, с новым откровением, исходящим непосредственно из духовного мира, с тем, чем должна сделаться для человечества духовная наука.

Нам следует отчётливо сознавать, что перед нами и в самом деле стоит определённая задача, задача понимания, когда мы – вначале по бессознательному складу души, а далее всё с большей и большей ясностью – ощущаем свою принадлежность к антропософии. И если наше сердце ныне подталкивает нас к этому новому провозвестию, которое в качестве третьего присоединяется к провозвестию с Синая и с Иордана, нам следует рассматривать это как награду мирового духа, как милость со стороны творческих, ведущих мировых духов. Задача этого нового провозвестия – дать нам познать целостного человека, всё с большей и большей основательностью указывать, что то, что сознаётся человеком изначально, заключено в оболочку прочих сущностных членов человеческой природы, которые, впрочем, имеют значение для цельной жизни человека. И существует необходимость в том, чтобы наши друзья с самых разнообразных точек зрения ознакамливались с тем, что представляют собой члены человеческого существа.

Ну, а сегодня мы хотели бы, отталкиваясь от человеческой сердцевины, кое-что сказать относительно этой самой человеческой сущности. Тут нашим друзьям известно, что если мы исходим от «Я», от этого по сути центрального сущностного ядра человека, то в качестве следующей оболочки мы обнаруживаем то, что с большей или меньшей степенью абстрактности было нами названо астральным телом. Продвигаясь далее во внешнем направлении, мы наталкиваемся на так называемое эфирное тело, а ещё дальше наружу – материальное тело. Впрочем, взирая на жизнь в её действительности, мы можем говорить об этих человеческих оболочках и по-другому. И сегодня нам было бы желательно вычленить непосредственно из жизни то, что вообще-то может быть познано лишь на основании представлений оккультизма, однако что можно понять с помощью непредвзятого наблюдения жизни.

В наши дни многие из тех, кто сделался надменным и заносчивым благодаря тому, что именуют естественнонаучным мировоззрением, провозглашают: времена веры человечества давно миновали, вера соответствует ступени детства человечества, ныне человечество продвинулось к знанию, сегодня человек должен всё знать, а просто веровать нужды больше нет.

Так вот, со всеми такими речами, возможно, можно было бы мириться, однако, вообще говоря, в них нет ни капли смысла, поскольку в таких делах оказывается необходимо задаться ещё и многими другими вопросами, помимо вопроса о том, действительно ли в наши дни, благодаря внешней науке, человечеству в ходе его развития стало доступно именно знание. Приходится ставить ещё и другие вопросы: имеет ли значение для человечества сам факт веры, как таковой? Не является ли вера, в общем и целом, частью человеческой натуры? Разумеется, вполне мыслима и такая возможность, что по той или иной причине люди желали бы от веры отказаться, хотели бы её отвергнуть. Однако подобно тому, как нередко человеку недолгое время позволительно зверски разделываться со своим внешним здоровьем, притом, что вред сразу не даёт о себе знать, также мыслима – и даже вполне реальна – следующая картина: люди желали бы причислить веру к утратившим ценность сокровищам своих отцов, но точно таким же образом, как люди какое-то время совершенно безумно расправлялись со своим здоровьем и растрачивали старинные силы. Если сегодня человек причисляет веру к отжившим ценностям своих отцов, в том, что касается его жизненных сил, он всё же питает душу старинными дарами веры, которые унаследовал с традициями и преданиями. И вообще вопрос о том, расставаться с верой или нет, нисколько не зависит от человека, ибо вера в человеческой душе представляет собой ряд энергий, некую совокупность энергий, относящихся к жизненным силам души. Дело вообще не в том, желаем мы верить или же нет, а в том, что мы должны располагать энергиями, которые выражаются словом «вера», в качестве жизненных сил души, что душа, если она не в состоянии верить, иссыхает, опустошается и попадает в изоляцию.

Сверх того, были и такие люди, которые без всяких естественнонаучных сведений оказались куда более смышлёными, нежели те, кто стоит сегодня на точке зрения естественнонаучного мировоззрения. Они не говорили так, как, по общераспространённому убеждению, якобы принято говорить: «Я верю в то, чего не знаю», но иначе: «Я верю лишь в то, что знаю наверняка». Знание – это лишь основа веры. Мы должны знать, чтобы всё в большей степени возвыситься к тем силам, которые представляют собой энергии веры человеческой души. Нам следует располагать в душе чем-то таким, что способно взирать на сверхчувственный мир, что служит перенаправлению всех наших помышлений и представлений на сверхчувственный мир. Если мы не будем обладать этими энергиями, которые, таким образом, выражаются словом «вера», что-то в нас запустевает, мы становимся сухими, засыхаем, как листва по осени. Какое-то время человечество может с этим справляться, но дальше это становится невозможно. И если бы человечество действительно утратило веру, уже в следующие десятилетия оно убедилось бы в том, какое значение это имело бы для развития. Лишённых энергий веры людей поразила бы та беда, что никто из них больше бы не знал, что поделать с собой, чтобы отыскать своё место в жизни, никто, собственно говоря, не смог бы устоять перед лицом бытия, поскольку испытывал бы страх, обеспокоенность и робость перед этим и тем. Короче говоря, всякая жизнь, которая должна живо и свежо струиться в нашей душе, может быть дана нам исключительно энергиями веры.

Причина этого в том, что в сокрытых глубинах нашей души, поначалу неприметно для внешнего сознания, покоится нечто такое, во что вложено наше собственное «Я», и то, в чём покоится наше «Я», тут же даёт о себе знать, стоит нам только перестать его оживлять. Это – то, что мы могли бы назвать той человеческой оболочкой, в которой живы энергии веры, что мы могли бы назвать душой веры или, скажем, телом веры. И это – то же самое, что мы прежде более абстрактно назвали астральным телом. Энергии веры – это важнейшие энергии астрального тела, и точно так же, как правильно выражение «астральное тело», верно и выражение «тело веры».

Второе, что должно, в качестве энергии, наличествовать в сокрытых глубинах человеческого существа – это то, что может быть выражено словом «любовь». Любовь – это не только нечто такое, что соответствующими узами удерживает людей вместе, но и нечто такое, в чём нуждается также и отдельный человек. Человек, который не в состоянии извлечь из себя сколько-нибудь любовной энергии, также иссыхает и задеревенеевает в своём существе. Давайте только представим человека, который настолько исполнен эгоизма, что не в состоянии любить. Вообще говоря (если только люди такого рода – хотя бы в приближении – бывают, а ведь их и в самом деле приходится встречать), очень горько видеть таких персонажей, которые не могут любить, которые проводят жизнь в каком-либо из воплощений без того, чтобы породить в себе какое бы то ни было тепло, возникающее лишь тогда, когда мы в состоянии что бы то ни было любить. Есть что-то поистине печальное в людях, которые на это неспособны, с их сухостью и одеревенелостью; ведь энергия любви – это жизненная энергия, которая разжигает и поддерживает в живом и бодром состоянии что-то покоящееся в нашей душе ещё глубже, ещё более глубинную энергию, нежели даже вера.

И вот подобно тому, как мы погружены и утверждены в теле веры, которое мы ещё с других точек зрения именуем астральным телом, мы погружены ещё и в тело любви, которое мы в иных аспектах научились именовать в духовной науке эфирным или жизненным телом. Ибо те энергии, которые из глубин нашего существа первым делом оказывают на нас воздействие из нашего эфирного тела – это энергии, которые проявляются в том, что человек способен любить, любить на всех стадиях своего существования. Когда бы человек был в состоянии полностью удалить энергию любви из своего существа (а ведь даже самый эгоистичный человек на это не способен, ибо, слава Богу, это относится к тому, к чему человек может стремиться эгоистическим образом – в том числе и то, что он способен что-то любить; скажем, прибегая к примеру, лежащему на поверхности, если кто-либо, кто вообще не в состоянии любить что-то постороннее, нередко принимается, если он делается по-настоящему алчным, любить деньги и столь благотворную любовную энергию заменяет по крайней мере такой любовной энергией, которая берёт начало в закоренелом эгоизме), эта оболочка, которая питается за счёт энергий любви, не окажись в человеке вообще никакой любви, эта оболочка полностью бы съёжилась и человек на полном серьёзе должен был бы умереть от любовного вакуума. Человек буквально умер бы от любовного вакуума. Убывание любовных энергий – это то же самое, что мы могли бы назвать убылью энергий эфирного тела, ибо эфирное тело – это одновременно и тело любви.

Итак, посередине человеческого существа человека у нас имеется центральное сущностное ядро, «Я». Это «Я» облекается у нас следующей его оболочкой, телом веры, а тело веры, в свою очередь, опять-таки облечено телом любви.

Если мы двинемся дальше, то придём к ещё одному классу энергий, которые требуются нам в жизни. Когда бы мы не могли располагать этими энергиями, вовсе бы их не имели, это отразилось бы на нашей внешней человеческой сути весьма приметным образом. То, в чём мы нуждаемся в жизни в качестве в высшем смысле живительных энергий – это энергии надежды, уверенности в будущем. Без надежды человек вообще не в состоянии ни шага сделать в существовании, постольку поскольку оно относится к материальному миру. Правда, зачастую люди выискивают весьма диковинные отговорки, когда они, к примеру, не желают видеть, что в определённом отношении человеку необходимо знать, что будет происходить между смертью и рождением. Они говорят: «На что нам это знание, ведь мы даже не знаем, что с нами случится на следующее утро, так зачем же нам приобретать сведения о том, что делается между смертью и рождением?»

Но разве нам и вправду неведом следующий день? Мы действительно чего-то не знаем относительно следующего дня в том, что касается частностей нашей сверхчувственной жизни. Грубо говоря: быть может, мы и не знаем, будем ли мы ещё живы телесно. Но одно нам известно точно: если мы продолжим телесное существование, на следующий день, точно так же, как и сегодня, настанут утро, день и вечер. И если я сегодня, как столяр, сделал стол, он останется на следующий день, а если я сегодня стачал сапоги, то на следующий день кто-нибудь сможет их надеть, если же я посеял зерно, то мне известно, что на будущий год оно взойдёт. Нам известно именно то, что нам необходимо знать о будущем. Не свершайся события будущего в ритмической последовательности, на которую можно надеяться заранее, жизнь в материальном мире была бы невозможна. Стал бы кто-либо делать сегодня стол, когда бы он не мог быть уверен, что он не будет уничтожен за ночь, стал бы кто-либо сеять зерно, не имей он никакого представления о том, что из него сделается на будущий год? Как раз для материальной жизни мы нуждаемся в надежде, ибо надежда-то и хранит всю материальную жизнь и её оберегает.

Без надежды ничто не в состоянии свершиться на внешнем материальном плане. По причине этого также и энергии надежды связаны с последней оболочкой нашей человеческой сущности, с нашим материальным телом. Чем являются энергии веры для астрального тела, а любовные энергии – для эфирного тела, тем же являются энергии надежды для материального тела. Поэтому человек, который был бы не в состоянии надеяться, человек, которому приходилось бы сомневаться в том, что ему необходимо предполагать относительно будущего, и выглядел бы так, что это было бы превосходным образом заметно по его материальному телу. Ничто с такой силой, как безнадёжность, не выражается в резких морщинах, в умерщвляющих энергиях нашего материального тела. Мы можем сказать: наше центральное сущностное ядро обволакивают тело веры, или астральное тело, любовное или эфирное тело и тело надежды, материальное тело. И лишь тогда постигаем мы материальное тело в его подлинном значении, когда обращаем внимание на то, чем оно является: что на самом-то деле оно обладает не внешними материальными силами притяжения и отталкивания (это материалистическое воззрение), но тем, что нам в наших терминах известно как энергии надежды. Это, на самом деле, и есть то, что наличествует в нашем материальном теле. Это надежда отстраивает наше материальное тело, а не силы притяжения и отталкивания. Как раз в данном отношении мы можем уразуметь, что новое откровение, духовно-научное откровение даёт нам то, что нужно.

Но что нам даёт эта духовная наука? Благодаря тому, что она знакомит нас со всеобъемлющим законом кармы, с законом повторяющихся земных жизней, она даёт нам то, что также пронизывает нас надеждой в духовном отношении, как сознание того, что утром взойдёт Солнце, что из семян вырастут растения, наделяет нас надеждой на материальном плане. Она показывает нам, что то, что может рассматриваться нами ещё на материальном плане как погибающее, как распыляемое в ничто, когда мы проходим через врата смерти, что это материальное тело энергий, которые пронизывают нас в качестве энергий надежды, что это материальное тело, если только мы понимаем карму, будет вновь отстроено в новой жизни. Духовная наука наделяет человека мощнейшими энергиями надежды.

При том, что в современную эпоху люди отвергают эту духовную науку в качестве нового откровения, они, естественно, вновь появятся на Земле также и в будущей жизни. Ибо жизнь не прекращается от того, что людям неведомы законы этой жизни. Люди будут воплощаться, однако в этих повторных человеческих воплощениях будет происходить нечто весьма примечательное. Именно, в этих повторных воплощениях наступит то, что люди постепенно сделаются видом, имеющим морщины по всему телу, видом, который под конец будет обладать на этой нашей Земле столь немощными телами, что люди больше ничего не смогут совершить. Короче говоря, в будущих инкарнациях человечество постигнет вымирание и иссыхание, если только его сознание не оживит (а уже через него – наиболее сокрытые глубины человеческого существа, вплоть до материального тела) та крепкая надежда, которая приходит к нам благодаря непоколебимости знания, получаемого нами из закона кармы и из закона повторных земных жизней. В человечестве уже проявляется тенденция порождать отмирающие, засыхающие тела, тела, которые будут делаться в будущем всё более рахитичными, даже применительно к костной системе. Новое откровение впрыснет в жилы сок, жизненную энергию – в нервы, если только это откровение будет не просто теорией, но животворящей энергией, и прежде всего животворящей энергией надежды.

Вера, любовь и надежда – это три ступени человеческого существа, относящиеся к здоровью как таковому и жизни в целом, без которых человек не может существовать. И подобно тому, как в неосвещённом помещении невозможно работать, так и человеческое существо в его четвероякой натуре не может сохраняться, если только три его оболочки не напитаны, не прогреты и не обуяны верой, любовью, надеждой, тем, что представляет собой базовую энергию нашего астрального тела, нашего эфирного тела и нашего материального тела. Возьмите только один случай применительно к тому, как в мир вливается новое откровение, которое пронизывает старинный язык идейным содержанием! Разве из откровения Евангелий перед нами не возникают три чудесных слова, звучащие на протяжении эпох, так сказать, подобно словам мудрости: вера, любовь, надежда! Однако они остались непонятыми людьми во всем их значении для человеческой жизни, непонятыми настолько, что правильная последовательность удержалась лишь в некоторых местностях. Иногда, правда, приходится слышать и «вера, любовь, надежда», что соответствует правильной последовательности, однако идейное наполнение было понято настолько мало, что нередко говорят «вера, надежда, любовь», что неправильно, поскольку нельзя же сказать: астральное тело, материальное тело, эфирное тело, если мы желаем перечислить их по порядку. Будет получаться путаница, примерно такая же, как возникает у ребёнка, который ещё не владеет идейным содержанием языка, так что он громоздит речевые обороты как попало.

Так обстоит дело со всем, что связано со вторым откровением, оно оказывается пронизано идейным содержанием. Например, к этому мы стремились при истолковании Евангелий*******. Чем, прежде всего, были эти Евангелия до сих пор? Чем-то, что могло наставлять людей, могло наполнять их великими, грандиозными восприятиями, что могло дать человечеству понимание душевной и сердечной стороны мистерии Голгофы. Однако рассмотрим лишь тот элементарный факт, что лишь теперь люди принялись размышлять относительно Евангелий! Но стоило им только приняться размышлять, как они тут же отыскали в них противоречия, и только духовная наука сможет показать, как эти противоречия объяснить. Так что только теперь мы приступим к тому, чтобы дать действовать на душу в качестве идейного содержания тому, что дано человечеству в Евангелиях в качестве языка сверхчувственных миров. Тем самым мы указали на чрезвычайно важную и существенную особенность нашей эпохи, на новое явление Христа в эфирном теле, явление, которое именно по причине общего характера нашей эпохи не должно быть связано с материальным телом. Нами было обращено внимание на то, что Христос является на Земле в своей должности судии, всё равно как в противовес страдающему Христу Голгофы – торжествующий Христос, как господин кармы, которого уже предощущали те, кто рисовал Христа Страшного суда. Но когда мы изображаем это на картинах – или только воображаем в своей душе, всё равно мы представляем что-то такое, что происходит в какой-то момент времени. На деле же это начинается в XX в. и продолжается до самого конца Земли. Именно, с двадцатым столетием начинается суд, то есть распорядок кармы (die Ordnung des Karma){Сколько можно судить, данный оборот у Рудольфа Штейнера больше не встречается. - Пр. пер.}. Так что мы увидели, какое колоссальное значение для нашей эпохи имеет то, чтобы это откровение отыскало путь к человечеству, так чтобы даже такие предметы, как вера, любовь и надежда могли быть впервые оценены по заслугам.

И пускай те, кто неизменно склонен верить исключительно в материальное, поначалу опять-таки поступают так, как многие люди в наши дни обращаются с событиями в Палестине. Ведь Иоанн Креститель говорит: «Перемените строй души, Царствие небесное приблизилось; примитесь за человеческое "Я", которое больше не нуждается в отказе от себя, чтобы попасть в духовный мир». Тем самым ясно и отчётливо сказано, про что здесь идёт речь, сказано, что с событиями, произошедшими в Палестине, настали времена, когда сверхчувственное может озарить человеческое «Я», так что небеса опустились вплоть до человеческого «Я», между тем как прежде «Я», чтобы достигнуть их, было вынуждено погружаться в бессознательное. А между тем те, кто толкует всё исключительно материально, говорят: «Так вот, Христос, принимая во внимание слабости и заблуждения своего времени, его предубеждения, возвещал то же самое, что и легковерные той эпохи: наступит тысячелетнее царство или же на Земле разразится великая катастрофа. Однако ничего такого не произошло».

Но катастрофа уже была, она действительно случилась, однако заметно это было лишь для духа. Тот, кто легковерен, кто суеверен, они-то и полагают, что Христос возвестил буквальное свое появление из облаков – это материалистические истолкователи того, что имел в виду Христос. Так и сегодня могут отыскаться люди, которые будут материалистически истолковывать то, что следует постигать духом, а если это не осуществится в материальном виде, будут мыслить об этом так же, как думали люди относительно событий в связи с осуществлением тысячелетнего царства. Вот как и сегодня некоторые взирают на событие Христа едва ли не с жалостью, говоря: «Ну вот, в данном отношении Христос также оказался в плену верований своей эпохи, он помышлял о скором наступлении на Земле Царствия небесного». Со стороны Христа это была слабость, полагают они, а после выяснилось (и даже великие теологи утверждают это), что Царствие небесное на Земле так и не наступило.

Может статься, что и наше новое откровение люди встретят так, что по истечении какого-то времени, когда подъём человеческих способностей будет идти уже полным ходом, они скажут: «Ну так что же, ведь ничто из того, что вы тут возвещали, так и не осуществилось!» Им будет невдомёк, что всё уже свершилось, просто они этого не видят. Это повторится ещё раз. Антропософия как таковая должна соединить большое число людей, пока не наступит время исполнения того, что сказано о людях, знающих истинное значение того, как новое откровение и новые сверхчувственные факты заявят о себе в нашем столетии в развитии человечества, а далее, поначалу не переменяя своего вида, будут на протяжении следующих трёх тысячелетий становиться всё значительнее, пока для человечества не появятся новые великие факты откровения. Об этом поговорим завтра.

ПРИМЕЧАНИЯ

* «Воспитание ребёнка с точки зрения духовной науки» («Die Erziehung des Kindes vom Gesichtspunkte der Geisteswissenschaft»): отдельное издание, в общем собрании – GA 34 «Lucifer-Gnosis».

** в ходе общедоступной лекции: Нюрнберг, 1 декабря 1911 г. «Von Jesus zu Christus».

*** духовного Адама: 1-е Кор. 15, 45 и 47 в переводе D. Leander van Ess, которым пользовался Рудольф Штейнер.

**** Поменяйте строй своей души…: Матф. 3, 2 и 4, 17: «Покайтесь, поскольку Царство неба приблизилось».

***** теософия… оказалась единым учением без расовых, национальных и племенных различий: ср. ниже прим. к лекции «По случаю освящения ветви Христиана Розенкрейца».

******  «Буддистский катехизис» Олькотта: Генри Стил Олькотт (Olcott, 1832-1907), основатель-президент Теософского общества с 1875 по 1907. Его брошюра «Buddhistischer Katechismus» вышла по-нем. в Th. Griebens Verlag, Leipzig, 1902.

*******  при истолковании Евангелий: см. циклы лекций, перечисленные ниже в прим. к лекции «Миссия Христиана Розенкрейца, её характер и задачи. Миссия Гаутамы Будды на Марсе».